Уже не коснется дыхание ветра, скользя по земле,
деревьев разбуженных, вешних,
ветвями обнявших в синеющей мгле
кривой двухэтажный скворечник.
Уже ни деревьев, ни дома…
Но в памяти сердца храню,
как здесь безмятежно пьянели,
стихами звеня, воспевая весну и зорю,
Орфеи и Лели.
И ангел сюда забредал на мерцание слов
из уличной тьмы нелюдимой,
и лодкой улыбка его проплывала среди островов
табачного дыма.
Уже ни деревьев, ни дома… Как я говорил —
о городе новом, грядущем!
И сам ты с тем ангелом кротким от нас воспарил
к заоблачным кущам.
Где вечные яблони в розово-белой пурге,
где все, что ни встретишь, иное.
Зачем я пришел на пустырь и в неясной тоске
смотрю в это небо ночное?