Я в гуще танковой армады.
И это всё-таки не стёб!
И ярче Танькиной помады
под траками пылает степь.
И командирит экипажем
мой сват-военный, он танкист!
И вот сейчас кому-то вмажем.
Чтоб дать отпор врагу-таки.
Плацдарм наш Западно-Сибирский-
неужто отдадим в маразме,
ведь с аппетитом же «Де Бирсом»
Саха захавается разом?
С сохатыми её, алмазами,
якутами и мамантятиной,
где мерзлота, хрусталясь вазами,
верста к версте –отвека-тятины.
Неужто отдадим тюменьщину,
ведь рвутся через степь талибы,
как чингисхановы туменищи,
а ведь спокойно жить могли бы!
Да и войскам ООН неймется-
вон голубеют всюду касками,
здесь-патриот, а там наёмник,
а ведь казалось только сказками.
За что же воевать? За скважины?
Чтоб больше яхт напокупали?
Со сватом мы –таки отважные.
Противотанковой –едва ли!
И всё ж за что я буду биться?
Давить , взъяряясь, на курок?
Чтоб кто-то жарил ягодицы
возле отеля на курорте?
Да нет, конечно –не за то,
чтоб кто-то где-то очень мирно,
слинял тихонько на атолл,
отдавши нам команду: «Смирно!».
На Шиловском останки танков.
Тесть, выпьет и промолвит: «****ь!»
Восток, поймите –дело тонкое!
здесь мало просто пострелять.
Здесь надо бы конспиративно –
а не вот так, чтоб громко гаркая,
да ведь и воевать противно
за нефтяную алигархию.
Мы помянём останки танков
на томике Гудериана,
прокатим мы внучка на санках,
пока стирает сватья в ванной.
Стареть нам что ль, как те останки,
и превратясь в металлолом,
в аптеки двигаться устало,
чтобы оттуда –с корвалолом?
Или собрать последний танк
в том гараже, где распивали-
да долбануть по ним? Да так,
чтоб жёны нас зауважали!