Ветеранам спецподразделения "Альфа" посвящается.
Автор оставляет за собой право трактовать события и факты по-своему. Любая аналогия с
действительными лицами неуместна.
ЧИТАТЬ ДО КОНЦА!
"Служить бы рад,
Прислуживаться тошно"
А.С. Грибоедов.
"Горе от ума"
I глава.
Себя он помнил до детдома:
Маманя, братья, злой отец,
Цепной Барбос, приятель Рома,
Сосед - с учёными знакомый,
Красивых бабочек ловец.
Ещё запомнились цыганки
Шатрами юбок расписных,
Гадали картами для мамы,
Твердили долго, "без обмана",
Что будет сын военным их.
Послевоенная разруха,
Но надо семьи поднимать.
Сильна в народе сила духа,
Хотя в карманах ветер с пухом,
Но есть на чём плуги ковать.
Потом отца убили в драке,
Мамаша с горя запила,
Досталось детям и собаке,
Судьба уже давала знаки
И дальше тропами вела.
Её лишили материнства,
Пропали братья в детдомах.
Пора убогости и свинства,
Сродни детдомовским бесчинствам,
Прошла как будто впопыхах.
Стремились к космосу в те годы
ЦК, учёные, народ.
Глядели мало на невзгоды,
Ругали больше непогоды.
Кому-то снился бутерброд.
Затем учёба в «ремеслухе»
(Район окраины Москвы),
Вино в общаге, грязь и мухи,
Наколки, карты, серьги в ухе
И голос девичий на «вы».
Его журчанье с переливом
Сменило мысли и цвета.
Ломал заборы, груши, сливы
И яблонь белые наливы –
К героям склонна красота.
Её родне про всё известно:
МамА учитель, папа врач.
И дали выбор очень лестный:
«Послужишь сам Отчизне честно,
А хочешь – в зону на «строгач».
Срезая лезвием наколки
И брея волосы «под ноль»,
Хотелось выть голодным волком,
Но это было всё без толку,
Что думать: надобно – изволь.
ПапА, уже в военкомате,
«Замолвил» слово за «зятька»
И были мысли о стройбате,
О кране, ломе и лопате
И липком поте в ОЗК.
Но судьбы ведомы лишь Богу,
Они изменчивы подчас.
Меняя вовремя дорогу,
Спешит Он людям на подмогу,
Везде и всюду учит нас.
Попал в ГБ (госбезопасность).
Никто не думал – не гадал.
Прими как есть, забудь про гласность,
Кругом надзор, враги, опасность
И в худшем случае – провал.
Стрельба, прыжки и рукопашный,
Метанье, мины и язык,
Не быть заметным, быть бесстрашным,
Чтоб воин к трудностям привык.
Прошли два года незаметно,
Изрядно вырос, возмужал,
Писал любимой – только тщетно.
И писем сам не получал.
Ну вот, желанная «гражданка»
(А мог остаться на сверхсрок),
Субботний день, с друзьями пьянка,
Безбрежный водочный поток.
Припомнил старые обиды,
Затмили разум боль и грусть.
Вокруг друзей уже не видно,
А лезут гады. Ну и пусть.
«Пласты» валились за «пластами»,
Ломались челюсти, носы…
Приехал «бобик», да с ментами.
В «трезвяк»! Наручники с «хрустами»,
Остались парню лишь трусы.
Но тем и славна Безопасность:
Не забывает о своих.
Гонял толпу – ну это частность,
Ну там побил двоих – троих...
Скандал замяли под подписку
И просят вдуматься опять:
«В тылу» ведь нет родных и близких,
Как будешь будни коротать?
По нашей линии – отличник,
Такие люди нам нужны,
Пойдёшь в училище, не в птичник,
Потом объездишь полстраны.
Повсюду связи, деньги тоже,
Гражданский подвиг и почёт,
Карьерный рост. А коль негоже –
На отдых, если припечёт».
На думы выдали неделю.
Хотелось Ленку повидать.
И новый адрес еле-еле
Сумел по справочной достать.
Она проплакала полгода,
Но жизнь торопится вперёд.
Нашла в мужья «самца-урода»
И очень скоро «понесёт».
Сказали ей, что Им забыта,
Нашёл другую и женат.
Плющом беседка вся увита,
Других уж радует ребят.
Померкло солнце из зенита
Надежда теплилась ещё,
А тут совсем мечта «убита»,
Когда–то скрытая плющом.
Пошёл, куда глаза глядели,
Забыть хотелось, умереть,
Но мысли умные на деле
Уже свою сплетали сеть.
II глава.
Пришло решение: учиться,
Иначе можно задурить.
Года летели, словно птицы,
Встречались «горлинки», «синицы»,
Но с редкой хочется парить.
Отличный выпуск. Направленье
На должность в штабе при М.О. –
Московский Округ – вот везенье,
Не хуже даже, чем МГИМО.
Сбылось пророчество цыганки:
Пошита форма на парад,
Сберёг Всевышний от «гражданки»,
Хоть нет правительства наград.
Пошла обычная работа, -
Отдышка даже не видна
Пусть понедельник иль суббота –
Весь день загружен допоздна.
И мыслей меньше о печальном,
Когда завален кучей дел.
Пора в венце ходить венчальном,
Но долго думал. Не успел.
Пришёл приказ доставить срочно
Вьетнаму очень ценный груз.
Полёт на ТУ. Отправка ночью.
До скорых встреч. Прощай, Союз!
Ханой приветил хлебосольством,
Сдавил удушливой жарой,
А там приставили к посольству,
С прекрасным видом под горой.
Бардак страны послевоенной
Напомнил детство и детдом.
Чужой язык, шум-гам бессменный,
И сон под утро, лишь с трудом.
Кругом бордели и стрип–бары,
Торговля в лавках и с лотков,
Повсюду рикши, вело, кары,
На чонках тысячи бедняков.
И, вместе с этим всем, - музеи,
Старинных пагод крыш стога
И храм Конфуция желтеет,
Неся идеи сквозь века.
Спасал язык. Любой ханоец
Знаком с английским парой фраз,
А вдруг ты русский – незнакомец
«Товарищ» скажет тот же час.
Американцев видел тоже,
Военнопленных в лагерях.
Как будто враг, но жалость гложет,
Совсем обросших и в цепях.
Но кончен срок командировки,
Опять Москва и скучный дождь.
И стены маленькой «хрущовки».
Никто не ждёт, когда придёшь.
Одна лишь радость – тренировки,
В спортзал, к оружию скорей.
В Ханое взятые кроссовки
Пробежки сделали бодрей.
А в мире снова неспокойно.
Захват заложников, террор,
Угоны лайнеров и войны –
Короче, полный крах-набор.
Но это всё за рубежами,
А в нашем «доме» тишь да гладь.
Пусть зэки где-то убежали –
Системы в этом не видать.
Давно в Израиле, у немцев
Создали группы суперсил.
Самой Америке не деться –
Для «Дельты» звёздный час пробил.
В «верхах», на уровне Генсека
И председателя ГБ
Дают «добро» на группу века,
Сменяя линии в судьбе.
Назвали «А» - отсюда «Альфа».
Из офицеров КГБ.
Адреналин и мало кайфа
Им обещали. И тебе.
Минуты не было сомнений,
Вот это дело по душе!
И сотня справок, заявлений
Легли на стол в карандаше.
Опять Фортуна благосклонна:
Приняли в группу без помех.
Отбор был жёстким. Ночь бессонна
И день, с надеждой на успех.
Контактный спарринг с полной силой,
Упор на стойкость, скорость, ум.
Стрельба в движении с водилой,
Чтоб был в уменьи равен двум.
Не всякий выдержит такое,
Когда соперник – чемпион.
Тут кровь лилась порой рекою.
Но бой удачно завершён.
Из сотен выбрав два десятка,
Проверку выдержавших лиц,
Послали в лагерь с спортплощадкой.
Забор в три метра без границ.
Обычных мало тренажёров –
Ещё наделали своих.
От верхолазов - до сапёров,
На месте выучили их.
С обычной формою проблема: -
Не так удобно воевать,
Карманов мало – мыслям тема –
Куда обоймы-то девать?
Улучшен крой и ладно сшито,
Подогнан каждый сантиметр,
Сидит, как гвоздиком прибитый,
Назад заломленный берёт.
Приходит опыт с тренировкой,
Но курс теорий – мощный плюс.
Любым стрелковым со сноровкой,
«Холодным» тоже «без боюсь».
Проникнуть надо в самолёты,
Любой автобус и вагон,
Когда ведут секундам счёты,
Но жив заложник и спасён.
Изучен опыт иностранный,
Забрали лучшее от них.
Своя специфика и тайны –
У этих групп особый штрих.
Работа ладилась, кипела,
Бежали дни и месяца.
Но все рвались к большому делу,
Событий ждали без конца.
И, вот, дождались, наконец-то.
В угоне наш гражданский ТУ,
Летевший рейсом из Донецка,
Уже набравший высоту.
В салоне сотня пассажиров.
Угроза взрыва и шантаж.
Испуг детей и «мандражиров»,
На нервном взводе экипаж.
Бандиты нервничали тоже:
Какой-то свёрток на руках,
Другой с обрезом, шрам на роже,
В очках и оба в париках.
Приказ пилотам: «Курс меняем.
Летим в Израиль, в Тель-Авив.
В противном случае – взрываем,
Людей и лайнер погубив!»
«Земля» советует не спорить,
Здоровье, жизнь – главней всего.
Валить чуть что на стук в моторе,
На течь из бака одного.
Узнать побольше о бандитах,
Об их сообщниках, родне,
Собрался штаб «мужей маститых»,
В то время бывших на «коне».
«Толкали» разные идеи,
Одна опаснее другой.
Закончить дело б поскорее
И орден «хапнуть» небольшой.
Одной ответственности только
Никто не брал. И вот тогда
Назвали «Альфу», уж постольку
О ней шептались иногда.
Посажен лайнер в Адлер. Ночью
Оцеплен весь аэродром.
Один бандит наркоты хочет,
Другой – "мильончик на подъём"
О них узнали очень много:
Сидели оба и не раз.
Разбой, убийства на дорогах –
Терять им нечего сейчас.
У трапа деньги в чемодане,
Запас наркотиков, «прибор»
И если к «дури» их потянет,
То там снотворного раствор.
Уже и «Альфа» на подходе,
Но шанс дают ещё один:
Седой полковник, просит, вроде,
Сменять людей на керосин.
Прямой отказ и выстрел в воздух.
Второй обещано в людей.
Нет места торгу. Краткий отдых,
Долив и в небо поскорей.
В тени заправщика скрываясь,
Крались бойцы на самолёт.
Бандиты, матерно ругаясь,
Не медля требовали взлёт.
Уже заложник под прицелом,
Нажать курок – один момент.
Скорее надо что-то делать
И вот последний аргумент.
Раздался выстрел – штурм начался.
Проникнув в люки там и тут,
Бойцам он быстрым показался,
Уже захватчика ведут.
Загнуты руки. Кровь из уха.
Второй застрелен, недвижим.
Успел несильно ранить двух он.
Все в «Альфе» живы. Слава им!
Опять затишье. И надолго.
В обычном ритме проза дней.
И если вдруг не чувство долга,
Исчез бы смысл работы всей.
Случались отпуски нечасты
В спецсанатории в Крыму.
Народ на пляжах разномастный
Был в интересе: что к чему?
Но дан приказ: молчать и точка.
Врать всё, что в голову придет.
Насчёт работы, индекс почты,
Какое звание грядёт.
И в семьях в «Альфе» та же «песня»:
Не знают жёны о мужьях.
По жизни льготы, очень лестно,
А дальше мрачно, как впотьмах.
Герой решил жениться тоже.
Нашёл москвичку – сразу в ЗАГС.
Узнать получше бы и, всё же,
Дружить нет времени сейчас.
Два дня гулянья и довольно.
Бегут часы для «молодых».
Жене боится сделать больно,
Но служба против выходных.
Досрочно звание. Квартиру
В подарок дали молодым,
Где ванна в кафеле, с сортиром
И в окна виден трубный дым.
Работа ближе – центр дальше,
У новых строек минус свой.
В кино хотя б ходили раньше,
А здесь от скуки волком вой.
Весь город радостью залитый,
Пройдёт какой-то год всего,
И вся спортивная элита
На игры съедется в него.
Повсюду слышен смех весёлый,
Фасад столицы обновлён,
В продаже кофе в зёрнах, кола –
Народ событьем окрылён.
Для поддержания порядка,
На базе сил из МВД,
Бойцов набрали пять десятков,
Тренировали их везде.
Назвали группы «Витязь» с «Громом».
Уроки Мюнхена свежи.
Пусть лучше пот прольётся дома,
Но сохранится людям жизнь.
III глава.
А в это время на границе,
Где дуют южные ветра,
Сверкают яркие зарницы.
Нам делать выводы пора.
Афганистан, по духу близкий
И отношения давно,
Но зазвучал язык английский.
Всё изменилось как в кино.
Здесь для Америки конкретно
Плацдарм ракетный утверждён.
Режим проплачен незаметно
И властью полной наделён.
Но «янки» там, а мы-то рядом,
Под боком нам не нужен враг.
Не спят дозорные отряды,
Устав от частых передряг.
Бегут афганцы на границу:
Кто от режима, кто шпион.
Несложно тропами укрыться,
Припрятав целый батальон.
Стреляют часто по нарядам,
Из провокаций сети «вьют»,
А при поимке зверским взглядом
Глядят на русских и клянут.
И в интересах государства,
Преодолев чужую даль,
Остановив свои мытарства,
Переезжает к нам Кармаль.
Его из Чехии доставил
Эскорт из «альфовских» бойцов.
Минуя МИД, без всяких правил,
С подачи "ГэБовских отцов"
Семья, родня с Кармалем вместе,
За ними всеми глаз да глаз.
Охрана тела честь по чести,
Доклады «выше» каждый час.
Страна в предпраздничном волнении,
Наступит скоро Новый год.
Приняв «высокое» решенье
Приказ главверха: «час грядёт».
Грядут большие перемены
И в судьбах стран и у людей,
Разрушит время страх и стены,
Столпы застывшие идей.
Всё это будет. Только позже.
Пройдут года, ну а пока,
На птицу белую похожий,
Взрезает лайнер облака.
Летит в Кабул Кармаль и группа
Вершить великие дела.
Доходят факты очень скупо,
«Мосты сжигаются» дотла.
Аэродром как на ладони,
Полукольцом окружен гор.
Невдалеке, во мраке тонет,
Остроконечных крыш убор.
С рассветом контуры яснее:
Кабульских улиц кривизна,
Видны красивые аллеи,
Многоэтажек новизна.
Уже на месте «Витязь» с «Громом»,
Вперёд освоились и ждут:
Когда же твёрдо и весомо
Приказы к действию дадут.
Вверху, в горах, дворец Амина
Давил громадой серых стен.
Вокруг солдат почти не видно,
Слышны команды между смен.
В самом дворце охраны много,
Кругом траншеи в полный рост.
И ко дворцу ведёт дорога,
Где врыты танки. И блокпост.
Вблизи казарма – две спецроты,
(Зенитный комплекс здесь не в счёт),
Пяток орудий, пулемёты,
Везде минирован подход.
Ещё площадка с вертолётом,
Собаки злые в поводу,
Колючка, дзоты с огнемётом
И взвод курсантов «на ходу».
Всего четыреста с остатком.
А наших меньше в десять раз.
Но двое суток от посадки
Прошло до времени сейчас.
Тянуть нельзя. Ещё немного
И будет план разоблачён.
Не ждать от Господа подмогу,
А верить в дрУгово плечо.
В разведку посланы лишь двое,
Под видом выпивших ребят.
Прошли до бара под конвоем,
Считая дзоты и солдат.
Дворец из бара – как в ладони.
Маршрут прикинут и ген.план.
Кабул меж тем во мраке тонет,
Скрывая видимый изъян.
Уже минированы шахты,
Где кабель связи из дворца,
Известно время смены вахты,
Округу бдящей без конца.
У нас в запасе «Шилок» пара
(Зенитных пушек). И расчёт.
Но будет их стрельба не даром?
Снаряд два метра не пробьёт.
Есть БТРы и машины,
Гранат, патронов весь комплект,
Жилет прикроет грудь и спины.
Больных и трусов в списке нет.
Короткий отдых, а с рассветом
Начнётся приступ мрачных стен.
И кто-то выживет при этом,
А может, встретят смерть и плен.
У осаждённых больше фарта,
Но на внезапность весь упор
И как легла на судьбах карта –
Об этом позже разговор.
Приказ подъёма. Три отряда
В мгновенье ока на ногах,
И нач.состав с бойцами рядом,
Разделит участь, но не страх.
Сигнал для штурма – взрыв спец. связи,
Снята охрана с блокпостов.
Солдат афганских – будто грязи,
Но «выбит камень» из основ.
Ребята двигаются дальше:
На БТРах и бегом
И пулемёт строчит без фальши,
Распространяя смерть кругом.
С прямой наводки бьют зенитки,
Стоит ужасный шум и гам.
Бойцы в поту, мокры до нитки.
Стрельба успешна по врагам.
Противник вовремя собрался:
В ответ пальба из всех стволов,
Но натиск мощным оказался,
Любой на всё идти готов.
Вот, наконец, оплот Амина.
Усилен яростный обстрел.
Наш БТР, подбитый видно,
Стоит заглохший не у дел.
Уж кто-то ранен и контужен,
Летят гранаты из окон.
Сейчас попасть бы внутрь снаружи,
Но «льют» свинец со всех сторон.
Умолкли «Шилки» громовые,
Боясь задеть бойцов своих,
Осколки прямо как живые –
Летят миллионом ос на них.
Пробита брешь и наши в зданьи,
Идёт стрельба на этажах.
Амин, скрываясь с опозданьем,
Убит «осколочной» впотьмах.
Бойцы спецназа с фонарями,
Зато афганцы в темноте
Укрылись в боксах упырями
И ждут подмогу в тесноте.
У наших тактика иная:
Откроют дверь – гранату тем.
И так, врагов уничтожая,
Дворец расчистили совсем.
Казалось, бой продлился долго,
Прошло же сорок пять минут.
Сейчас остыть бы в водах Волги,
Хотя и тут дела не ждут.
Ранений много «невесёлых»,
Но несерьёзных, в основном.
Убиты двое, а «тяжёлых»
В госпиталя в Москву свезём.
Кармаль явился под охраной.
В кругу соратников восторг.
Они не спали утром рано,
Всё ждали вести на «порог».
Звучат гортанные приказы.
Бойцы уселись там и тут.
С задачей справились спецназы
И пленных группами ведут.
Кармаль ребятам благодарен,
За то, что он, Афган спасён.
Здесь каждый орденом одарен,
Почётным званьем наделён.
Спецназ, как ласточка весною,
Явился первым в тот момент.
Кабул в согласии с Москвою,
Введён советский контингент.
И будут гибнуть наши братья,
Отцы, товарищи, друзья.
Как трудно вдовам – Таням, Катям,
Но их мужей вернуть нельзя.
Поймут и сами очевидцы
Ненужность этакой войны.
Не надо быть большим провидцем,
Чтоб взвесить степень всей вины.
Вины тогдашнего режима
За гибель тысяч пацанов.
Страна почти непобедима,
Когда народ к войне готов.
* * *
В Кремле большое награжденье:
Оценен тот, кто кровь пролил.
За личный вклад при исполнении.
Верховный лично прикрепил.
Пошли, «обмыли» в ресторане,
Мочили звёзды в коньяке.
За смерть друзей на поле брани,
За мир под солнцем – налегке!
Кругом гулякам интересно:
«Везде же мир и нет войны.
Откуда звёзды, если честно,
И орден Ленина видны?»
Запрет полнейший на рассказы,
Но шил в мешках не утаишь,
Ещё в мозгах коньяк-зараза,
Ну как про подвиг промолчишь?
И пили долго за героев,
За рожь несжатую в полях,
За сад и речку под горою.
Вернулись к жёнам «на бровях».
IV глава.
Жена с утра ворчит устало:
«То нету дома, то запой».
Она у «нас» моделью стала,
Следить умеет за собой.
Ведётся «светский» образ жизни,
Показы мод и дефиле,
«А дома с этим букой кисни.
Ах, как непросто жить в семье!»
Друзья солидные в машинах.
Сама приедет ночь-полночь,
Потом глядит совсем невинно,
А парень хочет сына, дочь.
«Какие дети? Что вы, что вы!
Фигура может располнеть.
Куда девать потом обновы?
С трудом получится надеть».
Супруге многое прощалось
За обаянье, красоту
И, всё же, пропасть разрасталась
И в ширину и в высоту.
Тут начались опять авралы.
Олимпиада «на носу»,
Не до разборок нынче стало –
Домой в двенадцатом часу.
* * *
Гостей наехало несчётно:
Спортсменов, зрителей вдвойне.
Служенье в Органах почётно –
Набрали лучших по стране.
На всех углах в парадной форме,
Переодетых тоже тьма.
И, безусловно, их прокормят,
Раз в интересе власть сама.
Бомжей, бродяг и диссидентов
За сотню вёрст долой с Москвы,
У власти много аргументов,
Они, по-своему, правы.
И, всё ж, угроза от терактов
Существовала наяву.
Без сна сотрудники на вахтах,
Оберегают всю Москву.
Но игры кончились спокойно,
Надутый мишка улетел.
Они прошли вполне пристойно,
Союз престиж поднять сумел.
А тут вопросы от начальства:
«Как отношения с женой?
Вы не сочтите за нахальство,
Но вот отчёт передо мной.
Была замечена в общении
Она с агентом ЦРУ
И надо Вам принять решение,
Нам эти связи ни к чему».
Домой поехал, взял пол-литра,
Напился с горя и уснул.
И снилась южная палитра,
Широких улиц мерный гул.
Большие пальмы, небоскрёбы,
Салоны, яхты, смех кругом
И очень странные особы
На мокрой гальке нагишом.
Ещё приснился дом из детства,
Совсем заросший и кривой,
Терновник дикий по-соседству,
Шипы на ветках под листвой.
И руки тянутся за сливой,
Но колет пальцы острый шип,
Стекает струйкой кровь игриво
И... голос в ухе, чуть охрип.
Звала жена. Пришла с «работы»,
А муж лежит, кричит во сне.
И хоть ругаться нет охоты:
«Сейчас ты всё расскажешь мне!»
Она сначала «извивалась»,
Затем пошла в прямой отказ,
Потом усердно извинялась,
Твердила, будто в первый раз.
Ругнулся грязно, глянул зверем,
Схватил «тревожный чемодан»,
Свалил сервант и, грохнув дверью,
Пошёл проститься на Афган.
Но в штабе быстро осадили:
«Какой Афган, с ума сошёл?
Тебя кормили и учили,
Нашёлся, этакий «орёл».
Ты коммунист и под присягой,
Куда прикажут – там воюй.
А если все под пули лягут?
Иди и думай, чистоплюй!»
Ушёл в общагу. Место дали.
Оставил всё как есть жене,
И в ЗАГСе скоро, не скандаля,
Развод оформился вполне.
А там работа закружила,
Перемежались ночи, дни
И всё, что сердцу было мило,
Осточертело, извини.
Но время быстро пролетает,
Ничто не вечно под луной,
Генсеки тоже умирают.
Андропов стал «рулить» страной.
Уже «закручены все гайки»,
Надзор усилен и Г.Б.
И чем рубашка лучше майки,
Увидел каждый на себе.
Зарплата выше у ГэБистов,
Набор в милицию открыт,
Сажают чаще аферистов,
У пьяниц «сбили аппетит».
Но как недолго длилось это –
Очередной Генсек в Кремле:
Однообразие сюжета
И по ТВ и на столе.
Разнилось место операций
Для «Альфы». Просто уйма дел.
За полчаса успей собраться –
Опять бандитский беспредел.
Так много сборов по тревоге –
Пожалуй всех не перечесть,
Спешить помочь и быть в дороге
Ещё желанье, силы есть.
За каждым делом чьи-то жизни,
Толпа испуганных людей.
Они каким-то чудом живы –
И тут заслуга «Альфы» всей.
К плечу плечо прижаты плотно,
Надёжен каждый, как утёс.
Работу делают охотно,
Чтоб стало в мире меньше слёз.
Успех – в упорных тренировках,
В разборках всяких мелочей.
Из «Альфы» каждый смел и ловок –
Дела взамен пустых речей.
Но не в одной лишь силе сила.
В соображении больший прок.
Для офицеров приносило
И всем продлённый жизни срок.
Детей-заложников спасали,
Стремясь унять бандитский раж,
На нож, под пули лезли сами –
И это вовсе не кураж,
Воздушный лайнер в вечер знойный,
Бандиты с бомбой против всех,
Но люди могут быть спокойны:
Везде, где «Альфа» - там успех!
V глава.
В разгаре гласность с перестройкой,
Повсюду видимость свобод,
Борьба с рутиной и попойкой –
Шумит порой простой народ.
Бурлят окраины Союза,
Кому-то выгоден разброд,
Усилий много для конфуза,
Больших событий Запад ждёт.
Верхам Америки, Европы
Не нужен сильный конкурент,
Вассалы важны и холопы
И лиц бездумных контингент.
Кругом всё больше недовольных
Житьём, политикой страны.
Звучит прогноз путей окольных,
Ошибки явные видны.
Проходят митинги в столицах:
Кавказ, Прибалтика и Крым.
Бардак проплачен заграницей,
Согласно планам мировым.
Подняли голову фашисты,
Нацисты Латвии, Литвы,
Призывы к смене коммунистов.
И к русским ненависть, увы.
Ну, вот, и срочный вызов в Вильнюс.
Захвачен кем-то телецентр.
Наряд напора сил не вынес
И центр отдал за метром метр.
Вокруг толпа гудит как улей
И негде яблоку упасть.
Автобус старый мчится пулей,
Капот разинув, словно пасть.
Толпа, раздавшись на немного,
Опять сомкнулась, как вода.
Искать приходится дорогу
В живом кордоне. Не беда.
Стрелять в народ приказа нету.
Себя, друзей прикрыв щитом,
Ребятам шлем взамен берета,
Дубинку в руки – и бегом.
И хлынул град камней, бутылок.
Стремились с ног свалить бойцов
Гремели выстрелы в затылок,
Но близок центр в конце концов.
Короткий штурм дверей портала.
Звучат приказы, русский мат.
Кого-то очередь «достала».
И взрыв, заткнувший автомат.
Среди бойцов один с раненьем,
Бинты в крови, лежит ничком.
Бежал в атаку с отделеньем,
Но ранен в спину чужаком.
Потом в газетах «Там» писали:
«Спецназ и танки, БТР,
Людей давили и стреляли.
Какой Москва даёт пример?»
* * *
Так много стало провокаций
И, вместе с этим, новизна.
В самой Москве дела творятся.
В глубинке, впрочем, тишина.
Наш президент гостит в Форосе,
ГКЧП сидит в Кремле.
Все «механизмы» на износе
У власть имущих на земле.
Переворот назвали путчем.
Им так хотелось всё успеть,
Но на крутых есть кто-то круче –
На цирк такой смешно смотреть.
Увидел мир испуг «путчистов»,
Как нервно руки у двоих
«Плясали» дрожью онанистов.
Народ шутил, что пучит их.
Людей подняли демократы.
И Боря Ельцин во главе.
В руках знамёна. Автоматы
Достались лучшим, по молве.
Но что толпа в сравнении с танком?
А если армия, спецназ?
Протопчут ровную полянку,
Потом гадай кто-где у нас.
Но командиры - тоже люди,
У многих дома сын и брат,
Пусть победителей не судят,
Но в них стреляют, их казнят.
Давалось трудно им решение:
Присяга давит как змея.
Стрелялся кто-то от сомнений,
Но честь у каждого своя.
На кон поставлена свобода
И каждый в «Альфе», для себя,
Решил идти вперёд с народом,
Всем сердцем Родину любя.
Артисты тоже не отстали:
Концерт на площади, костры.
В поддержку пели, танцевали
До самой утренней поры.
И вместе с Игорем Тальковым,
Бунтарским духом налились,
Как будто скинули оковы,
С Россией-матушкой сплелись.
* * *
СССР исчез на карте.
«Трещит по швам» то здесь, то там.
Как кошке волю дали в марте,
А та весь год спешит к котам.
Дарует Ельцин всем свободы,
Насколько смогут унести.
Казалось, дружные народы
Вот-вот от зла начнёт трясти.
Бегут с республик эмигранты,
Бросают землю и жильё.
«Долой российских оккупантов!
Возьмёмся сами за своё!»
Потом для многих «выйдет боком»
Развал такой большой страны,
Послужит, может быть, уроком
Бездумный поиск новизны.
Дела на месте еле-еле,
Советов множество извне.
Спецслужбы наши проглядели
«Гнездо осиное» в Чечне.
Войсками брошено оружье,
Все части вывели давно
И всюду слух идёт досужий:
За взятки это всё-равно.
Чечня – как центр экстремизма,
Другим от них покоя нет.
Кавказ под властью ваххабизма –
Такой у них большой прожект.
* * *
Октябрь. Москва. Грохочут танки,
Опять у общества раскол.
Финал обычной перебранки.
Собачья драка за мосол.
Не поделили сферы власти.
Переразделка «пирога».
И так в России две напасти.
К нам жизнь сурова и строга.
Закрылись двери в «Белом доме»,
Руцкой и спикер в «бой ведут»,
А с ними люди наготове
С оружьем. Только штурма ждут.
Войной гражданской пахнет воздух,
Холопов кровь не жаль вождям.
Нет часа времени на отдых
И штурм, немного погодя.
Прямой наводкой залп орудий,
Пожар на верхних этажах,
Хотя повсюду наши люди,
Но крови здесь не избежать.
Штурмует «Альфа» окна, двери,
Оглохнуть можно от стрельбы.
Среди штурмующих потери,
Но риск заслужит похвальбы.
Пожарник вёл рассказ на сборах,
Как «Белый дом» внутри намок,
О том, как в длинных коридорах
Воды и денег плыл поток.
Солдатам, падким до сюрпризов,
Прикол запомнился один:
Метнув из окон телевизор,
Попасть в стоявший лимузин.
Вождей-восставших наказали
Несильно, больше показнО.
Тела убитых отправляли
Внавал на фурах, как в кино.
* * *
И вновь с Чечни приходят вести –
Одна печальнее другой,
Нельзя оставить всё на месте –
Прогноз на будущность плохой.
Хотят порвать совсем с Россией.
Джохар Дудаев во главе.
Проводят бряцание силой,
Грозят войной самой Москве.
Грачёв (министр обороны),
С толпой советников решил,
Что Грозный будет взят с разгона,
Но, видно, слишком поспешил.
И цепь ошибок и просчётов
Втянула в долгую войну.
«За «птиц высокого полёта», -
Бандитов, предавших страну!»
Путём насилья и террора
Людей стремились запугать.
Средь мирной жизни грязь позора
И ломка веры, так сказать.
* * *
Будённовск, город в Ставрополье,
В спокойном ритме мирный быт,
Полей бескрайнее раздолье
И каждый в меру этим сыт.
Захват заложников в больнице,
Где сотни рожениц, больных,
Везде испуганные лица
И страх за близких и родных.
Подняли «Альфу» по тревоге,
Войска повсюду начеку,
Закрыты выходы, дороги,
Не спится местным на боку.
Переговоры долго длятся,
Уж добрались до высших лиц,
А те приказ отдать боятся,
Хоть власть имеют без границ.
Уже изучен план больницы,
Ребятам мелочи ясны.
Пожалуй, стоит торопиться –
Из зданья выстрелы слышны.
От банды требований куча,
Они спокойны и наглы.
Считают, видно, нет их «круче»,
Направив в жителей стволы.
Сейчас бы в честном поединке
Разделать банду «под орех»,
А руки чешутся так дико
И время тянется для всех.
Басаев, лидер группировки,
И наш испуганный премьер
В словах и помыслах так ловки,
Дают согласия пример.
Решают выпустить бандитов,
На них не тронув волоска,
Пусть ими кровь людей пролита,
Но всё прощается. Пока.
Спецназы, стоя в оцеплении,
Со зла ломали кирпичи.
На лицах видно раздражение,
Когда пошли бородачи.
В кольце заложников скрываясь,
Бандиты двигались вперёд.
«Молчали» снайперы, ругаясь,
Боясь задеть простой народ.
Басаев, с наглою улыбкой,
Взмахнул, приветствуя ребят,
И память, словно змейкой гибкой,
Метнулась в прошлое, назад.
Да точно. Был он в «Белом доме»,
В руках бессменный автомат.
Твердил, мол «Нас никто не сломит,
Патронов хватит и гранат!»
«Мы всё равно тебя достанем!» -
Раздался выкрик от ребят.
«Трусливый «волк» на поле брани» -
Эффектный жест и крепкий мат.
Наверно нервы. Всё понятно.
Басаев сильно побледнел,
Затем лицо покрыли пятна,
Но всё ж сдержаться он сумел.
Начальству быстро доложили,
Какой случился инцидент,
Разборки тут же учинили,
Найдя неправильный момент.
Ребят построил в две шеренги
Какой-то важный генерал.
Читал мораль им. Видно деньги
Свои не зря он получал.
«Пришил» расхлябанность и дерзость,
О вреде мата говорил,
Назвал бойцов «тупая серость»,
Почти в измене обвинил.
Терпели долго и молчали.
И очень вежливо, на «вы»,
Его подальше отослали,
Куда-то в сторону Москвы.
Начальник взвизгнул, багровея,
Судом, дисбатом пуганул.
«Кто так сказал? – орал потея,
И тут один вперёд шагнул.
Как видно, «лапу шерстяную»
Имел злосчастный генерал,
Поскольку время не тянули
И парень в званьи потерял.
Писались рапорты – напрасно.
Везде незримая «рука».
На воле дышится прекрасно,
А тут и пенсия близка.
VI глава.
Учли особые заслуги,
Назначил пенсию министр,
Зато с инфляцией напруги –
Её скачок довольно быстр.
Немного было на сберкнижке –
И то пропало без следа.
Такие вот дела-делишки,
Совсем не юные года.
Подал запрос на поиск близких,
Хотелось раньше – забывал.
Пришли «дежурные» отписки:
В архивах будто бы завал.
Поехал сам в места родные
Нашёл детдом и свой район.
Уже стоят дома иные,
А отчий был давно снесён.
Искал на кладбище могилы
Отца и матери своей,
Да только зря потратил силы –
Прошло немало лет и дней.
В Москву вернулся с лёгким сердцем,
Как будто в детстве погостил.
Решил немного оглядеться
Насчёт работы. Много сил
Ещё в запасе. Опыт ценный,
Его б кому-то передать.
Но где найти такую смену?
О прошлом велено молчать.
Берут в охранные структуры.
Работа лёгкая: не спать,
Глядеть в окошко-амбразуру,
Кого не надо – не пускать.
Ещё зовут в какой-то бизнес.
Короче – полукриминал.
Характер этого не вынес
И он, подумав, отказал.
С друзьями прежними встречались
Довольно редко: семьи, быт,
Работа. Всё же собирались
Все те, кто дружбой дорожит.
Зашёл к мальчишкам по-соседству
(В подвале делали спортзал).
Облегчить может чьё-то детство –
Своих детишек Бог не дал?
Принёс в подвал свои гантели,
Достал из кожи «грушу», мат,
Перчатки тоже еле-еле
И «макивару» для ребят.
А сам устроился в котельной.
Так больше времени для дел.
Читал «запоем» параллельно,
Стихи – и те писать сумел.
Мальчишкам было интересно,
Бросали многие дурить.
Ему же тоже, если честно,
«Возиться» нравилось. И жить.
* * *
Но вот однажды, в зимний вечер,
Он шёл к друзьям в другой район.
И тут увидел, как навстречу
Выходит целый легион.
Побриты головы, в беретах,
В руках дубинки, цепь, кастет,
Все в чёрных кожанках одеты.
На куртках свастик силуэт.
Отряд куда-то торопился,
Идя проулками вперёд,
На край дороги флангом сбился,
Пугая встреченный народ.
«Добра от них не жди» - подумал
И дальше в гости заспешил.
Большой обед у друга-кума –
Вчера он сына покрестил.
Конечно, выпили за сына,
За мать и крёстного отца,
Но поздно. Десять с половиной.
Пора до дома - до крыльца.
Обратно прежнею дорогой,
Вдруг рядом слышится возня.
Привык без света понемногу –
В футбол играет ребятня.
И, всё же, бьют пинком кого-то,
Как будто пёс какой скулил.
«Ну разве бить собак охота?»
«Мужик, ты б дальше проходил!»
Всё та же свастика на белом,
Из-под бровей звериный взгляд.
Метнулись двое слишком смелых –
Наотмашь вдарил наугад.
Достал обоих. Прыгнул к группе,
Успев заметить на бегу,
Недвижно девочка, как трупик,
В крови лежала на снегу.
И тут посыпались удары.
Он уворачивался, бил.
Коль помирать, то хоть недаром,
Но чей-то выстрел всё решил.
Рукой движенье завершая,
Он жадно воздух ртом ловил.
Уже сознаньем «отъезжая»,
Собою девочку накрыл.
* * *
Под вой сирен неслись подонки,
Бросая раненных впотьмах.
Нашли и маму той девчонки,
Уже остывшую, в кустах.
Все факты выяснились позже,
В процессе следствия, суда:
Фашисты «дёргали» прохожих,
Строптивых били иногда.
А тут идут чеченка с дочкой
В своих нарядах расписных.
Ударив матери по почкам,
«Урок» продолжили на них...
* * *
С большими почестями, длинно,
К концу процессия дошла.
Под залп остывших карабинов
Земля героя приняла.
Навечно в списки ветеранов
В музее «Альфы» занесли
Бойцов, погибших в поле брани
Бескрайней матушки-Земли.
* * *
Девчонка выжила. Сумела.
Забыть героя не могла.
И замуж выскочить успела,
Сынишку первым родила.
Вот так растёт в семье чеченской
Весёлый смуглый мальчуган.
Согрет заботою Вселенской
И с русским именем Иван.
Друзья с бутылочкой и скорбью
Покой могилы берегут,
И лишь зимой алеют кровью
Гвоздики красные в снегу.
* * * * *