Всех живых загребёт война, словно жар, руками
И проснётся Везувий, открыв смертоносный глаз.
Так становятся городищем - на камне камень.
Очень многое было до нас. Не с нами. И вместо нас.
Не вполне понимая ещё, где часть, где целое,
Музеи готовы чужое назвать своим.
Напирают туристы - поверхностно загорелые,
По привычке играя в "послушаем-поглядим".
А в итоге - большое молчание и удивление,
Осознанье ничтожества прожитых лет.
Только море одно не меняет мнения
О настоящих, о тех, кого больше нет.
И по-прежнему, чутко внимая, дышит,
И стареет тихо, морщиной признав волну,
Возвращая на берег везувии, войны, крыши,
В тех краях черепичные. И торопит луну.
Так приходят сумерки, очень легки и скоры.
И теряя время и пряча прощальный взгляд,
Память выведет трудносмываемым: "Здесь был Город" -
Вне любых контекстов, знаков, имён и дат.