...перед атакой жить погано,
страшнее боя тишина,
пехоте лил по полстакана
в кривые кружки старшина,
но перед танковой атакой
не брали мы ни капли в рот -
внутри работающих танков
и без водяры развезёт.
Мотор ревёт, как та корова,
что не сводили до быка,
наденешь шлем - не слышишь рёва,
но угоришь наверняка,
а после бешеного "ралли",
где приз один - останься цел,
на грудь мы брали не медали,
конечно, те, кто уцелел.
Не нам завидовать пехоте,
и ей завидовать не нам,
на этой каторжной работе
напиться бы ко всем чертям...
*
...когда снаряд попал в наш танк,
я думал, всё, конец -
куски брони разили так,
как не умел свинец,
но вытащил меня старшой
через поддонный лаз,
подбитый танк горел свечой,
без нас на этот раз.
Старшой был старше лет на пять ,
и крикнул пацану -
терпи, танкист, кончай кричать,
а то не дотяну.
И боли не было ещё,
хоть мне разворотил
осколок правое плечо
похлеще, чем тротил.
Но я орал, молокосос,
от страха до соплей,
и я в него костями врос,
всей жизнию своей,
а он ударил головой
по ране у плеча,
я без сознанья, но живой,
надолго замолчал.
Старшой меня за воротник
допёр, вся медсанчасть
сбежалась на ядрёный крик -
"ну, ты здоров кричать".
Старшой был русский, я еврей,
он говорил мне - Брат,
я дотащу, ты не робей...,
когда попал снаряд.