ДЕНЬ ПОБЕДЫ.
Вечная память героям Великой Отечественной войны,
спасшим МИР от фашизма.
Авторы Кубка Стихиры посвящают:
http://stihi.ru/2010/06/23/2670
http://stihi.ru/2010/05/09/2284
http://stihi.ru/2010/05/08/2014
http://stihi.ru/2010/05/07/2457
http://stihi.ru/2010/05/06/2560
http://stihi.ru/2010/05/05/2319
http://stihi.ru/2010/05/04/1540
http://stihi.ru/2010/05/03/1677
http://stihi.ru/2010/05/02/3445
К сборнику 65 посвящений 65-лению Победы
http://stihi.ru/2010/05/10/5903 добавлены новые:
Над Москвой прогремят салюты
Сергей Гончаров Поэзия
Слышу я, говорит мой батя:
«Это так ведь дано судьбой,
Побывал я, сынок, в штрафбате,
А вот видишь, курю с тобой.
Что медали? Медали дали
Не за то, что в тылу сидел,
Не был с совестью я в скандале…
И причем тут политотдел?».
Слышу голос я дяди Ванин:
«Да, дружок, досталось и мне,
За войну я не раз был ранен,
И последний – в чужой стране».
Дорогие мои рядовые,
Прошагавшие всю войну!
С дрожью голоса не впервые
Вас, как следует, помяну.
Помнят, помнят ваши беседы
И племянники, и сыновья.
Потому-то ведь в День Победы
Светлой памятью полнюсь я…
У могил зеленеют травы,
И над миром полдневный свет…
Не обидно вам за державу –
Вам не знать, что державы нет.
Только здравствующие ветераны
Могут в сердце ее пожалеть,
На вечерние телеэкраны
Будут с болью они смотреть.
Над Москвой прогремят салюты,
Ликованья пройдет война…
Им все снится еще, как будто
Не окончилась та война.
Надежда Болтачева
Медицинская сестра
Ах, как давно на родине я не был.
А здесь все та же тишь и благодать.
Зеленый лес и голубое небо…
И только уж тебя мне не обнять.
Растаял снег, и солнце ярче светит,
Гоняют мяч по лужам пацаны.
А, в общем, все спокойно в целом свете,
Как будто бы и не было войны.
Я вспомнил батальон и нашу роту.
И этот страшный день, и этот бой.
Как вдруг раздался выстрел пулемета,
Упала ты, закрыв меня собой.
Шептала ты озябшими губами,
Не поднимая серебристых век:
«Как жаль, не суждено мне дальше с вами,
Прощайте, дорогой мой человек».
Шептала ты, не замечая боли.
Слова я эти в сердце берегу.
Я помню взгляд твой, небо голубое,
И капли алой крови на снегу.
.
Где ваши, дедушки, останки?
Александр Момус
ДЕДУ СЕРГЕЮ И ДЕДУ НИКИФОРУ
«Война!» - динамик объявил
И речь держал товарищ Молот;
Молчал народ - и стар, и молод -
Молчал и набирался сил.
Страна! И грудью, и спиной,
И сердцем встали на защиту:
Сначала были только биты,
Но с божьей помощью одной,
С одной винтовкой на двоих,
С одной гранатой - против танков.
Где ваши, дедушки, останки?
Косою смерть прошлась, скормив
Голодным демонам войны
Треть населения страны,
Себя надолго обеспечив
Кроваво-костяным пайком;
Рот, батальонов и полков
Не счесть, распнутых в этой сечи.
Ну, ладно, вроде запрягли,
Сибирь в Москву упёрлась крепко -
Не смог вражина вырвать репку
Из мёрзлой матери-земли;
Затем отведал Сталинград,
А Курск подали вместо пива;
Потом долбили в хвост и в гриву -
Берлин давай, фашистский гад.
Победа! Ты велик, Народ!
Одна на всех - твоя Победа!
За подвиг, что, спрошу у деда,
Ты получил - чужих господ?...
Один под Киевом, штрафбат,
Пропавший без вести солдат -
Войну вы щупали с изнанки;
Другой, спасая Ленинград,
Разорван на куски, солдат.
Где ваши, дедушки, останки?
.
Отцовские фотографии
Полякова Любовь Аркадьевна
Я так мало знаю об отце!
… Вот он, тонкошеий,
возле танка.
Взрослая серьезность на лице,
А в глазах – растерянность подранка.
Я так мало знаю об отце.
… Городок с нерусскими домами,
Лейтенант с друзьями на крыльце,
«С фронтовым приветом!
Милой маме».
Я так мало знаю об отце,
Я его лишилась
слишком рано…
Мне расскажут снимки –
о бойце,
Нет в альбоме фото ветерана.
Кто мог знать о горестном конце?
Умер он от ран
в шестидесятом.
Я так мало знаю об отце…
И пред ним за это виновата.
.
Мой отец не имеет наград..
Вера Шкодина
Мой отец не имеет наград.
Он домой не пришел в сорок пятом.
Он, пропавший без вести, солдат
И навеки остался солдатом..
Все глаза проглядела вдова
И затихла на старом погосте.
Каждый год прорастала трава
Сквозь его неприкрытые кости..
Потому и не видели снов
Все сыны, потерявшие память.
«Погребите погибших отцов!»-
Словно слышу сквозь снежную замять.
Погребите погибших солдат!
Принесите свое покаянье.
Может, бросит страна воевать
Может, кончатся наши страданья!
Погребите погибших солдат!
Эти тучи сгустились недаром.
Не простит нам Россиюшка – мать,
С той войны не снимавшая траур.
Погребите погибших солдат!
Отзыв:
Пока не будет похоронен последний солдат, война не закончена!
Ибо его душа не успокоиться! Вечная память......
Владимир Приведенцев
.
Яшка Борман
Виктор Мардони
Под небесным полотном порванным
Замигичило с утра раннего...
Звали Яшку на селе Борманом,
Потому что был в плену ранее.
Хоронили под дождем скоренько,
Копошились копачи в слякоти,
Только местный дурачок Боренька
Так рыдал, что мужики - плакали.
- Помотало Яшку, впрямь, пО миру,
Не ждала его живым Родина,
И немецкая тату с номером
На груди его взамен ордена.
.
Жертвам войны
Зосима Мирошник
Всем, кто бесследно пропал на войне,
Тем, чьи могилы безвестные,
Кто дал возможность на свете жить мне -
Царствие вам небесное!
Тем, кто подставил в последнем бою
Сердце в прицел перекрестия,
Кто пал геройски за землю свою -
Царствие вам небесное!
Тем, над кем позже глумился ГУЛАГ,
Чтоб запятнать имя честное,
Кто был убит, но стране был не враг -
Царствие вам небесное!
Всем убиенным на страшной войне,
Кто вынес муки телесные,
Но не предал, а был верен стране -
Царствие вам небесное!
.
Там, подо Ржевом.
Ольга Головенкина
там, подо Ржевом,
где шли с трехлинейкой на танки,
где горела земля, где кровавые длились бои -
до сих пор по лесам
их останки
отыскав - похоронят ребята мои.
Там земля,
напоенная алою кровью
стала красной и помнят пески,
что вот здесь,
с безграничною верой в добро и с любовью
воевали за них чьи-то мальчики - ученики.
До земли поклонись!
Поклонись этой памяти.
Вечно
надо помнить! Такое нельзя забывать!
Ведь отсюда ушли,
по пути что зовем все -"Путь млечный",
вслед за каждым погибшим ,
его поседевшая мать.
Ольга Головенкина
.
Жить!
Лев Сыроежин
Ворваться мальчишкой вихрастым,
тебя на руках закружить,
шепнуть "Мое солнышко, здравствуй"
и крикнуть во все горло"Жить!"
Расклеить засохшие рамы,
сорвать серпантины крестов
и к маме, конечно же, к маме
поехать под вечер в Ростов.
Букеты, охапки сирени
ломать в придорожных кустах
и сыпать тебе на колени
до чувственной дрожи в руках.
До ночи вести разговоры
под молнии майской грозы
и видеть в глазах твоих море
вечерней густой бирюзы...
Так сладко мечтать при коптилке,
в землянке не видно ни зги,
и пахнут сосною опилки,
и сохнут с трудом сапоги.
Окопы, колючка и мины-
руками отстроенный ад.
Мы вечность ползли до Берлина,
за сутки - вернулись назад.
.
Бронзовый
Мыкола Питерский
Этот стих написал мой дядя, ВОЛКОВ ВАСИЛИЙ ЕГОРОВИЧ незадолго перед своей гибелью, защищая Таллин от фашистов, и нашел покой под Бронзовым Памятником.
Письмо с фронта матери
Волковой Варваре Дмитриевне
Ты меня растила, воспитала,
Пуще глаза сына берегла.
Своего куска не доедала
И ночами часто не спала.
Плакала, когда на фронт послала,
Медлила со станции уйти,
И сама меня благословляла
На суровом воинском пути.
И пошёл твой сын белоголовый,
Материнской ласкою храним,
По стезе, невиданно суровой,
По местам, неслыханно глухим.
Ты со мной незримо проходила
По просторам выжженных равнин.
Вражий штык от сердца отводила,
От немецких сберегала мин.
Ну а если, знамя охраняя,
Смерть приму, - то так тому и быть.
Ты сама меня учила, дорогая,
Больше жизни Родину любить.
Василий Егорович Волков
погиб 22 сентября 1944 года
г.Таллин
Захоронен там же, под Бронзовым Солдатом
.
Вам, пацаны 41-го...
Михаил Битёв
Без винтовок - часто, "с таком" - на танки
Шли порою пацаны - наши деды.
( Моего - скосило в первой атаке.
Не дожил, увы, мой дед до Победы... )
.
http://stihi.ru/2010/06/23/2670
http://stihi.ru/2010/05/09/2284
http://stihi.ru/2010/05/08/2014
http://stihi.ru/2010/05/07/2457
http://stihi.ru/2010/05/06/2560
http://stihi.ru/2010/05/05/2319
http://stihi.ru/2010/05/04/1540
http://stihi.ru/2010/05/03/1677
http://stihi.ru/2010/05/02/3445
.
По мотивам
Вера Да Юра
"Чужой земли мы не хотим ни пяди" ...
Листаю память. Сорок первый год -
Ушли мальчишки, не награды ради,
Допризывного возраста на фронт.
Я помню их, ну как забыть такое...
Не лечит время, боль утрат печёт.
Вчера в живых нас оставалось трое,
Сегодня я один - баян не в счёт.
Я буду петь и вспоминать, что было
И буду пить один, за всех друзей.
Не все нашли покой в своих могилах -
Часть просто превратилась в журавлей...
Звучит аккорд послевоенной песни,
Взрывая равнодушье тишины.
Какую жизнь прожили бы мы вместе,
Вот только, если б не было войны...
.
Ветеран
Лев Сыроежин
Он от ветра весеннего ежился
сторонился компаний больших,
и давал в парке белкам и ежикам,
покупные свои беляши.
Он казался смешным и стеснительным,
в кепке, сгорбленный и небольшой.
Он был слишком , чрезмерно чувствителен-
человек с обнаженной душой.
Он и умер, как жил, незамеченно.
Не скорбила, молчала страна.
И алели рубцом незалеченным
на могиле его ордена.
.
Быть в столице бедным неприлично...
Виктор Граков
Быть в столице бедным неприлично.
Каждый день-за денежкой забег.
Если вдруг ты без машины личной,
значит, ты ещё не человек.
Если ты не в курсе курса евро,
и не знаешь,что такое "брэнд",
значит, ты не будешь в жизни первым
в этот исторический момент.
Не позорь московскую элиту.
Дуй в своей "хрущёвке" тощий чай.
И не суйся к нашему корыту.
То,что заработал,получай.
И плетётся фронтовик унылый
по чужой и праздничной Тверской,
сжавши кулаки с последней силой.
Боже!Поскорей их упокой!
.
Федотка
Волков Владимир
Я врос в эту землю ещё в сорок первом,
Когда наши нивы топтал супостат.
Он шёл по полям, по просёлкам, по нервам
Звериной уверенной поступью в ад.
И каждая кочка, и каждая ветка
Сдирала с мундиров искусственный лоск,
Как будто была на них чёрная метка.
И плавились души в огне словно воск
Совал супостат своё грязное рыло
В озёра и реки, как скот в водопой.
Но даже святая вода не отмыла
Деянье их рук. Не вернутся домой
Они никогда, потому что из ада
Обратной дороги не видел никто.
Им даже мальчишка Федотка - преграда,
Сбежавший из дома в отцовском пальто.
На просеке узкой устроил засаду,
Швыряя гранаты вражине в лицо,
Кричал: «За сестрёнку, за мамку, за брата!
За деда и бабку, за павших бойцов!»
И ярость недетская голосом детским
Посеяла панику в стане врага,
Летели осколки кровавым довеском,
Последним, смертельным и вся недолга...
Мальчишку лишь чудом спасли партизаны,
А он всё твердил: « Мне б ещё автомат...»
В землянке хирург бинтовал ему раны
И слушал недетский отборнейший мат.
Сменилось с тех пор не одно поколенье,
Но есть за деревней заветный клочок,
Где ворогу мстит за его преступленья
Контуженный местный Федот - дурачок.
.
Убитый мужчина
Анита Пол
Он оставался в мире детства,
Смешной и странный человек,
И развлекало нас соседство
Как летний дождь, как первый снег.
Мы зло и радостно кричали:
- Эй, дурачок, который час?
И хохотали, хохотали…
А он светло смотрел на нас,
А он чему-то улыбался:
- Би-би, масынка, тли тясов…
И, спотыкаясь, направлялся
На материнский, нежный зов.
Однажды, в разговоре взрослом,
Сказала женщина одна:
- Для нас война теперь уж в прошлом,
А для него идёт война.
Ему всего три года было,
Когда фашист в него стрелял…
- Война мужчину в нём убила, -
Старик безногий досказал.
Для нас, детей послевоенных,
Война была давным-давно.
Фашистов и военнопленных
Мы видели, но лишь в кино.
А тут так горько, неприкрыто,
Война без титров и прикрас…
И было мне до боли стыдно
За нашу глупость… нет… за нас.
И захотелось мне, при встрече,
Сказать ему: - гулять пойдём?..
Они уехали под вечер,
Пустым оставив старый дом.
И вот в Хабаровске, случайно,
Я встретила однажды их.
Так сиротливо и отчаянно
Ещё воюющих двоих.
Старушка дряхлая сидела
Под старой яблоней в теньке,
Сынок её, со знаньем дела,
Играл машинкой на песке.
Он пел, счастливый и нелепый,
- Би-би, масынка, - весь свой век.
Такой большой, такой трёхлетний,
В своём безумстве, человек.
Но тут машины специальной
Пронзительный раздался вой.
Он закричал и так фатально
Уткнулся в землю головой.
Я удивилась: - Что же это? –
И вспомнила, - идёт война.
Металась сполохами света
Доселе мирная весна.
Мы там, в далёком сорок первом.
Ревел над нами самолёт.
Очередями бил по нервам
Плюющий злобой пулемёт.
Чужой солдат и пули-вспышки.
Весь город корчился в огне.
Война стреляла по мальчишке
И рикошетом по весне.
Отзыв: Одно из самых пронзительных стихотворений о войне! Эмоции зашкаливают... Беззвучный крик самый страшный. Преклоняюсь пред Поэтом, так сумевшим написать! С признательностью и теплом души.
Олег Гринякин
.
День победы
Тимофей Бондаренко
(через NN лет после окончания войны)
......."время лечит: - забвением"
Громкий смех и счастливые лица
Это свадьба отметилась тут.
Правнучата, успев народиться,
Не особенно прошлое чтут.
Эти ржавые танки и пушки,
Что рассказом стоят о былом,
Для ребенка - всего лишь игрушки,
А для взрослого - металлолом.
Благородная ярость остыла,
Поле боя вспахали плуги.
Нет уже матерей на могилах.
Да и немцы - давно не враги.
Время радость и горе стирает.
И не щемит сердца у могил...
...
Не ругайте того, кто не знает...
Не судите того, кто забыл...
.
Защитникам - героям той эпохи
Владимир Ясный
Ну вот и всё, уходят ветераны,
Стерпевшие и боль и горе, страх.
Ещё не затянувшиеся раны,
Пульсируют в надломленных сердцах.
Осталось их уже совсем немного,
Но те пять лет, как прежде, на устах –
Кровавая тяжёлая дорога,
С родной земли на вражеский Рейхстаг.
Мы будем чтить Великую Победу,
Могучий, нерушимый Сталинград,
Скорбеть по всем, по бабушке и деду,
И помнить ад в блокадный Ленинград.
Защитникам – героям той эпохи,
Спасибо со слезами и хвала,
Примите от души немые вздохи,
Хоть эта благодарность и малА.
.
Ольга Заря 2
Говорить не устанем,
люди,
О живых и павших
героях,
Снова песни слагать
будем,
К обелискам
ступать строем,
У могилы молчать
братской,
Благодарность свою
не пряча...
Мы в своей суете
дурацкой
Так беспомощны,
так незрячи.
Так забывчивы
на добро мы,
Так безжалостно
безответны,
Как-то выцвело слово
"помнить",
Как- то выдуло душу
ветром...
Так привычно,
что кто-то должен,
Кто-то нас защищать
обязан...
Тот, кто мир наш
любил восторженно,
Защищая его -
наказан...
Он, как мы, был беспечно
искренним,
О любимой мечтал
ночами,
И, как всякий, боялся
выстрелов,
Тоже баловался
стихами.
Он шептался в полях
с ромашками,
И подсвистывал тихо
птицам.
Им несметных богатств
не нажито,
Он погиб...чтоб могли
гордиться...
Время всё изменило
круто...
Позабыли героев
наших...
Замолчим
на одну минуту -
Ту, что сблизит
живых и павших...
.
Ксения Григорович
Уже почти не видно Лиц Победы
На фоне упоительного Мая…
Но в парке старом соберутся деды
И бабушки, медалями сверкая…
Оркестр военный раскрывает души,
И юность сквозь морщины проступает:
Танцуют вальс Алеши и Катюши
На фоне упоительного мая!
.
Годы войны, годы жизни
Альфира Леонелла Ткаченко Струэр
Рассказ.
Годы войны, годы жизни.
Гарью запахло, когда первые немецкие машины уже вступили в город.
Город тихо спал. Яблони низко склонили, прикрытые снегом, свои ветки над землёй. Немецкие машины шли по улицам, пугая своим гулом мирно спящих жителей города.
Взрывы падающих бомб на соседние дома и осколки, летящие в окна, заставили вздрогнуть жильцов.
- Быстрее в хатку, - бежали, Саша в белую мазанку.
-Сидите тихо, а то нас увидят немцы, - прислонив палец к губам, говорила Саша.
Распахнулась дверь и на пороге показался немец. Он был одет в чёрный плащ и снимал перчатки с руки.
- Матка, вон, - махнул он рукой, показывая на мазанку возле дома, который уже был весь испещрён осколками упавшей напротив дома бомбы.
Так начинался рассказ Тёти Шуры о захвате Краматорска.
Она всё рассказывала и грустно вздыхала о пережитых минутах нападения немцев.
- Шли они гордо, ехали на мотоциклах, когда входили в город. Шум от моторов далеко было слышно. Боялись мы тогда все. Жили как мыши. Распоряжались по хозяйски нашими домами. Выгоняли всех. Мы жили в мазанке, где сейчас, летом обедаем.
Тётя Шура, маленькая бабушка, родная тётя моего отца. Он ведь родом с Украины. Вернее родился в Кемерово, а мама его родилась в селе Ганновка, Новомосковского района Днепропетровской области.
- А что, Тётя Шура, страшно было под немцем-то? – спросил её Федор, так звали моего отца.
- Да уж. Пожили мы в страхе. Он, когда, немец-то вошёл, не спрашивал, кто мы. Вон и всё тут. Он врач. Ему положена квартира. А какая ему разница, какая. Вот и жили мы под «сапогом» немцев. Страшно было. Выйти куда, окрик. Шарились по всем домам, искали, чтобы им пожрать. Вон ту яблоню видишь? Что в соседнем доме. Так от дома ничего не осталось.
Одна яма – воронка от бомбы. А на нашем доме до сих пор выбоины от сыпавшихся осколков, после разрывов бомбы. Вот так и жили.
Баба Шура, старенькая, лицо в морщинах, сидела и вздыхала, а сама подливала украинский борщ в тарелки. Вкусный он, украинский, настоящий. С помидорами с куста, большими, сладкими, с перцем домашним. Запах настоящего борща доносился во все уголки той самой хатки.
- А потом, когда немца выгнали наши войска, мы снова в дом перебрались. Анька потом работала нормировщицей на Шинном заводе. Так всю жизнь и проработала. Оттуда и на пенсию ушла. Серёжка в Прилуки уехал с семьёй.
- А что, тётя Шура, груши-то сладкие? - спрашивает Федор.
- Да вон их сколько, ешь. Сладкие. Вон там абрикосы растут, вон там слива. А там, вишня. Ешьте, на здоровье, - тётя Шура мягко улыбнулась, поглядывая, как я снимаю сачком груши с большого дерева.
- Вы в Днепропетровск съездите. Там панорама есть о войне. Когда немец-то шёл, страшно сильно было. Как туча, чёрная. Ругани. Кто кур таскает, кто что делает. Вы сегодня пораньше спать ложитесь. А то завтра на автобус бы не проспать.
Солнце уже клонилось к востоку. Яркий закат окрасил небо над грушей и солнце, покачивая боками, ушло спать. Мы ещё посидели, по вспоминали о войне, житье в Краматорске и пошли спать. Долго бабушка рассказывала нам о Леониде Быкове. Да, да, мои милые читатели, о том самом. Помнила его наша баба Шура очень хорошо.
- Да он такой озорник был. Хулиган, да и только. Все яблоки его были. Заберётся в чужой сад и ну, яблоки таскать. Таким вот и был. Смешной хулиган, да и только. Все мальчишки задирались между собой. Жил он у нас здесь. Помним мы его.
- И эти яблоки, что напротив вашего дома, вон в том доме, где бомба упала, таскал?
- И там, тоже. Он всех задирал. А так добрый был.
Тётя Аня про себя рассказывает. Как на Шинном заводе работала, как жила, на своей улице матери Марии Терезы. Квартира маленькая, после смерти мужа осталась. Газовая колонка для подогрева воды в ванной. Чистенькая квартирка, уютная.
- На заводе много работы было. Я ведь нормировщицей работала. Приходилось постоянно ругаться за качество продукции. Что тебе и говорить Федор. Сам знаешь, как сейчас за качество борются. Нормы времени на выпуск той или иной продукции отдавались маленькие, а делать надо всё правильно. Вот и ругались часто. Сергей приезжает сюда, когда свободен бывает. Дети, его бывают. Саша вот приезжал. Да и Фросины дети бывают. Саша был, когда Вася с Ирой были. Помню, сидели в погребе, за наливками, что Шурка поставила. Она всегда ставит наливку. А куда девать, ягоду-то. Её много, всё не съедим. Вы хоть помаленьку возьмите себе. Вон ящики сколоти и положи яблоки.
- А если не довезём?- усомнился Федор.
- Довезёте. Все возят, и вы везите
- Ты, Феденька, помоги Шуре. У неё крыша прохудилась, и на летней кухне надо наладить кое-что.
Пришли вечером к тёте Шуре, она на стол ганашит.
- Как у Анны? Чем привечала?
- Повспоминали о её жизни, о Сергее. А что, тётя Шура, может, что сделать надо? Помочь?
- Да, крыша худая стала. Надо поладить немного.
- Конечно. Завтра и займусь. А что тётя Шура, вы так и прожили одна? Одна со всем хозяйством справлялась?
- Дак, а кто поможет. Вон, Анна, придёт и помогает мне, урожай свой собирать. У неё, у Серёжки, своё всё. Он только к матери приезжает, по проведает и назад. Он хорошо живёт с Лидой. А так мы вдвоём всё делаем. Иногда Вадим придёт с огорода. Если что надо помочь по-мужски. Мы ведь так и живём, не ставим изгородь позади огорода. Ты ешь, борщ-то. Он, у нас не такой как у вас. Всё своё. Картошку, так два урожая снимаем. Летом и осенью. Ничего, ладная родится. Живём все помаленьку. Соседи не обижают. А так в городе как у всех. Вон мост, что вы видели, когда сюда шли, так он упал однажды. Шла как-то колона, шагали ведь один за одним, так и рухнул наш мост. Старый уже. Ты, Алла, может, спать пойдёшь. Завтра на рынок сходите, посмотрите, что себе. Анна с обеда придёт.
-Где у тебя, тётя Шура, инструменты-то? А то завтра сделаю всё.
-Да там. Завтра дам. А сейчас, спать идите. Темно уже. Вечера у нас тёплые. За день нагреет землю и тепло всю ночь.
-Хорошо. Посидишь под грушей и её запахом напоишь себя. Какой аромат. А как растите?
-Дак, она что, посади и растёт сама. Только вот от всяких бабочек её спасаешь, иногда. А помидоры ни чем не прикрываем. Тепло ведь. Так и растут. Это ваши помидоры надо прятать в теплицы.
Утром мы поехали на рынок. Рынок на Украине не то, что у нас. Он работает с 4-5 часов утра. Сели на автобус. Едем. Тут хохлуша залезла на остановке, с большущими корзинами с яблоками.
Начала ворочаться. Корзины встали между людьми, а она не может развернуться и ну ворчать, на украинском языке.
- Что это они, не могут, что ли подвинуться вперёд. Как мне со с моими корзинками быть.
И ну толкать всех, так и ехали, до самого рынка, с вознёй и причитаниями толстой хохлуши на задней площадке автобуса.
Вышли на остановке рынок. Народу уже, не пробиться. Кто сало предлагает, кто яблоки, помидоры. До семи утра уже все наторговались и поехали домой. Опять народу в автобусе, что сельдей в бочке. По радио, что на местной точке, передают новости на украинском языке. Речь, певучая, приятная.
- ГовОрит, Киев, - говорит из динамика автобуса диктор местного радио.
А на следующий день в Днепропетровск с Никополем поехали, на Каховку посмотреть, на море. Что оно из себя представляет.
Днепропетровск, встретил нас шумом машин, высокие дома старой ещё постройки, что при Сталине. Люди спешат на работу.
Дом тёти Маши находился далеко от центра. Маленький домик, белый, почти как все дома на Украине, белёный. Небольшая терраса со столом, что люди летом себе ставят в доме, покрыта скатертью. Тётя Маша, это уже по материной линии, старенькая бабушка и её мама, тоже Мария, ещё старше её, жили в домике.
Она рассказывает о городе.
-А что, город, большой, красивый. Только плохо сейчас людям в нём. Тяжело работается. Работа, правда, есть, но в начальники не пробьёшься. Все места евреи захватили. Их у нас много. А с ними, сам знаешь, как. Я всегда рад тебя видеть дома у себя, но особенно, когда ты уйдёшь. Вот так и живём. Остальным ещё хуже. Уж если хохлы не могут жить с ними, а мы-то уж куда?
Утром следующего дня мы поехали на Днепр.
Величавый Днепр! Красив, собой, широк. Раздольно и свободно дышится. Памятник освободителям битвы за Днепр на большой площадке, сразу за рекой, на холме. Смотрит на реку, её просторы.
Сколько крови пролили наши воины отечественной войны за Украину. Столько жертв и тяжёлых минут пришлось на молодые плечи ребят и девчат, что остались на оккупированной территории Украины. Да и Вы сами, милые читатели помните о оккупации Украины, что ж говорить-то.
Самолёты и пушки, со времён битвы за освобождение Днепропетровска, стоят возле динарамы Битвы за Днепр. Сама динарама – картина, находится в здании. Большая картина о отечественной войне, освобождение Днепра. Тонущие солдаты, взрывы, кровь.
-Да, - только и ответил отец, посмотрев на картину, - Сильно нарисована. Прямо как в жизни.
Не любит Федор много говорить, вот и сейчас, сказал несколько слов о происходящем и пошёл дальше.
Дома его ожидала работа кузнеца в управлении механизации. Работал он там кузнецом, детали ковал. И меня учил кузнечному делу.
- На, вот прутик, куй на молоте. Да смотри, чтобы не зацепило тебя им. Куда мне её. Дома одна. И скучно. Вот и взял с собою. Глядишь, по моим стопам пойдёт. Женщина кузнец. Буду опыт передавать ей.
- А что сын-то? Ведь он здесь работает, - смеются начальники.
- Не хочет он, он электрик. А младший в армии. Вот вернётся из армии, посмотрим, куда ему пойти. Может в институт пойдёт. Он, башковитый.
- Она ведь девчонка. Куда ей кузнецом-то? – смеётся начальник управления. Ей в женские игры играть надо.
- Конечно, что работать пойдёт куда-нибудь по женской части.
Пусть ещё учиться. Может, как у меня, на доске почёта её фотографию повешают когда-нибудь, спокойно отвечает Федор, раздувая горн.
Работа кузнеца тяжёлая. Требует особого внимания. Согнёшь не так деталь и всё – брак. А куда с браком-то потом? Вот и работает Федор, молча, без особого шума.
А я стою, и прутик разогреваю в горне, а потом его на молоте гну.
Таким и умер, спокойным, молчаливым. А что и говорить–то. Всю жизнь весёлый был, работал много. Всё для дома, для семьи. Не пил, не курил, как многие сейчас, да и тогда в 70-х. Одним ударом валил быка, двухпудовика, с ног. А вот с начальством совестливый был. Так перекинется словом - шуткой и за работу. Семья – первое место для него. Вот сделаешь всё, тогда и гуляй смело. Всё сидел на детском стульчике в огороде и думал, разглядывая сад, рук своих творения, и дом, который построил сам и где прожил 37 лет счастливых с женой – Сарой.
«Неужели, я, что-то не так сделал. Вот и мой век прошёл. Мало.
Но счастливая жизнь. Что останется после меня. Сад и дом. Вся жизнь прошла в нём. И свадьбы детей, и рождение внуков, и первый внук. Сынов в армию провожал и встречал. Всё, как-то по-людски было. И невесток, Сара, учила своему рукоделию, огурцы солить и варение варить. И друзья приезжали, хорошие, ко мне и радовались мы нашей простой человеческой жизни. Соседи не в обиде. Хорошие, простые, своими семьями живут и работают. Жили всегда по-людски. Не ссорились. Если плохо было, бежали друг к другу. Праздники вместе: Живёт моя отрада…, как это в песне Лидии Руслановой. Вот и жила моя отрада в моём тереме, который сам построил, только её отец печь делал, русскую. А как запрещал, сходится, нам с нею. Не пара, ты и всё. Ты русский. А она татарка. Всю войну голодным был. Трактористом работал в колхозе. Честным парнем был. Да и нельзя было иначе. Война была, всё для фронта, для победы нашей. С честью и совестью жил, не обидятся люди и бог на меня после моей смерти. Грехов не имел. Не кривил я душою, с законом не спорил. За детей можно не переживать теперь. Всё хорошо у них. Внукам всё оставлю, а дети сами наживут себе своё. Да, Сара, мы с тобой всё правильно сделали в жизни. И внукам и детям всё дали. Хороших мы с тобою ребят вырастили. Можно и умирать спокойно. Так и прожил я все свои годы в Усолье. Здесь и последний порог моей жизни. К тебе иду, вместе будем, там. Всё-таки разлучил нас отец твой. После смерти будем вместе, только на разных кладбищах, а как хотели рядом лежать. Вот и место возле первенца, нашего с тобою, оставил я себе. Всё ли сделал так?»
Сара, она молчит всё больше. Достанет, в воскресение, пирог рыбный из русской печи, аромат на весь дома. Перед этим, все в баню сходят, и борщ наваристый едят. Сыновья носами сопят, шмыгают.
- Цыц, - по старшинству ложкой в лоб расшалившемуся сыну.
Федор, он крутой, чуть не по русскому, так хлоп, по лбу, а то и папиросы по морде размажет.
- Папа, не надо, - кричу, вступаюсь за брата Руслана, когда тот курить начал в восьмом классе.
А он, Федор, по морде размазывает папиросы, и приговаривает:
- Ешь, говорю тебе. Я не курю, а он вздумал. Балбес.
Руслан плачет, маленький ещё, всего-то четырнадцать лет ему. И я в слёзы. Страшно за брата. Никогда у нас в доме не было ругани.
Федор тихо сидит вечером на кухне и с Сарой подсчитывает деньги:
- Это Руслану надо, ботинки совсем прохудились. Не дотянет он до весны. Ох, и носит же он обувь. Горит всё на нём. А Алле пока не будем покупать. Надо на еду всё остальное. За свет оплатили, ну и хорошо. Не надо нам долгов и неприятностей. Надо Фросе письмо написать, что-то Вовка на Таньку наезжает. Я ему пригрозил, хохлу этому, что если Таньку, хоть пальцем тронешь, приеду, размажу. Танька молодец. Вон куда пошла. Бухгалтер. Фроська пишет, что Алексей опять запил. И что ему шипуздунчику неймётся. Фроська устала уже от него. Шоферня, она такая ведь. Его ведь уважают в автоколонне. Да и войну всю прошёл, в плену, правда, был. Медалей сколько за войну, а он всё же туда же. В водку. Надо будет, как-нибудь съездит к ним, в Кемерово.
Вот так, несколько поколений пережили годы войны и разрухи, и жизнь на Украине, в России.
.
Немеркнущие строки памяти:
http://stihi.ru/2010/06/23/2670
http://stihi.ru/2010/05/09/2284
http://stihi.ru/2010/05/08/2014
http://stihi.ru/2010/05/07/2457
http://stihi.ru/2010/05/06/2560
http://stihi.ru/2010/05/05/2319
http://stihi.ru/2010/05/04/1540
http://stihi.ru/2010/05/03/1677
http://stihi.ru/2010/05/02/3445
.
Им память
Виктор Ратьковский
Вот гвоздики на камне лежат,
Капли крови на чёрном граните,
Что хранит нам и их имена,
И их годы, они не забыты.
Стройно, золотом светло блестят,
Словно строй до сих пор не сломался,
Стал стеною наш русский солдат,
И стеною навеки остался.
И, как праздник, звучит этот день,
И летит оркестровою нотой,
Звуки залпов, хоть и холостых,
Нам напомнят их дни и заботы.
Кто-то с гордостью вспомнит отцов,
Кто-то деда с печалью припомнит,
Кто-то с горечью тихо всплакнёт,
Кто-то радостью праздник наполнит.
Вот они, наши дети растут, видят,
Празднуем мы вместе с ними,
Может память они обретут,
С нами вместе их не предадут,
Пусть, наполнив делами другими.
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ….
http://www.youtube.com/watch?v=UJtMAZhbIWY Журавли
http://www.youtube.com/watch?v=3aoxY28PpIs
http://www.youtube.com/watch?v=mL0VGhXvecI Салют, победа!