Стих от духа Даниила Андреева.
Гитлер.
Он был послан в наказанье
За безбожие людей,
Своё чёрное призванье
Приобрёл давно злодей.
В древнем Риме-гладиатор,
Беспощадно всех разил,
Его славу император
Неустанно возносил.
А когда переместился
В перед ним представший ад,
Перед нечистью взмолился,
Что служить им был бы рад.
Его взялись подготовить
На Антихриста тогда,
Испытанье уготовить,
Война развяжется когда.
Его материю из светлой
Сделать тёмною взялись,
Чтоб со Сталиным при этом
На войне они сошлись.
Сталин-бывший император,
В древнем Риме проживал,
Был жестокий он диктатор,
Свой народ уничтожал.
И с его душою то же
Черти сделали вполне,
Стать Антихристом кто сможет?
Всё решится на войне.
Гитлер всё же битву эту
По всем пунктам проиграл,
Сталин лучших сжил со свету,
Свой народ уничтожал.
С собой Гитлер не покончил,
С Евой Браун он отплыл,
В Антарктиде дни окончил,
Там до старости дожил.
Его демоны хранили
Пока шла ещё война,
Только по-смерти решили:
Пусть берётся Сатана.
Сатана ему поставил,
Как в концлагере, клеймо,
И затем смеясь заставил
Есть поносное дерьмо.
И в базальте заточённый,
Он распластанный лежит,
Мукам вечным подвержённый,
О сочувствии вопит.
Стих от духа Блютвайса.
БИТВА НАД ОЗЕРОМ ИЛЬМЕНЬ
Мы воевали против русских,
Я был пилотом, лётчик-ас,
Но эти психики нагрузки
Мне страшно вспомнить и сейчас.
В полёте был на «мессершмитте»
Над русским озером Ильмень,
Хотите верить, не хотите,
Ладью увидел в ясный день.
Она плыла под парусами,
На ней гребцы сидели в ряд,
Махали грозно кулаками,
А я смеялся, пусть грозят.
Потом мне было не до смеха,
На них нацелил пулемёт,
Оружье лучшее на вермахт
Осечку первый раз даёт.
Оружье в небо направляю-
Стрельба уверенно идёт,
Когда ладью сразить желаю,
Смолкает пушка, пулемёт.
Затем к кабине прицепилась
Большая птица, как орёл,
Она со мною клювом билась,
Он шлем мне насквозь пропорол.
В неё стрелял из пистолета-
Лишь искры сыпались с пера,
Как бы в броню была одета,
Она железная была.
Тогда, отчаявшись, с размаху
Её ударил кулаком,
А если б я поддался страху,
Уже я был бы мертвецом.
Мотор внезапно отключился,
А птица мчится за бортом,
Иду на воду, он включился,
Я сел на свой аэродром.
Друзья об этом не узнали,
Я ночь провёл почти без сна,
А то б наверное сказали,
Что я совсем сошёл с ума.
Другие лётчики летали
Над русским озером Ильмень,
Затем бесследно исчезали
В такой спокойный ясный день.
Когда окончилась война,
Я отыскал изображенье
Ладьи, что мне была видна,
Как древнерусское творенье.
Но как из глубины веков
Ладья попала в наше время?
Терзанье мысленных оков-
Всю жизнь носил я это бремя.
И лишь теперь, на этом свете
Я понял, что произошло:
Застряв во временные сети,
Оно фантомом к нам пришло.
Затем материализовались,
В ладье старинной находясь,
И «мессершмитта» испугались,
Его не видя отродясь.
Мгновенно птицу сотворили,
Искусство мага применя,
На самолёт мой напустили,
Она напала на меня.
Но это-редкое явленье,
Оно случается тогда,
Когда народа напряженье,
Когда всеобщая беда.
Тогда пространственные силы
Мобилизуют всех на бой,
Тогда славяне воскресили
Обряд волхвов старинный свой.
Стих от духа Рудольфа Гесса.
Я-Рудольф Гесс, я рад безумно,
Что к вам пробился наконец,
Меня печалят мои думы,
Но этому пришёл конец.
Я тайно в Англию пробрался,
Туда направил фюрер мой,
Я лично с Черчиллем встречался
И получил приём такой.
Я думал, все мне будут рады
Меж нами мир установить,
Но эти жулики и гады
В тюрьму меня послали гнить.
Я им доказывал: мы будем
Над миром властвовать одни,
Мы распри старые забудем,
Настанут радостные дни.
Теперь наш общий враг-Россия,
Её поработить должны,
А Гитлер-это наш мессия,
Он послан Богом для войны.
Я в этом сильно ошибался,
Его послал сам Сатана,
В аду он жутком оказался,
Когда закончилась война.
Его мучения ужасны:
Скалой раздавленный, лежит,
О смерти просит он напрасно,
Зубами яростно скрипит.
Меня повесили жестоко,
Когда о воле я мечтал,
Душой вознёсся я высоко,
Где перед судьями предстал.
Они сурово присудили
Скитаться тенью на земле,
Пока народы не раскрыли
Все тайны о былой войне.
Одна из этих тайн закрыта
Для всех живущих на земле,
Лишь для меня она открыта,
Для вас-погружена во мгле.
Когда я с Черчиллем встречался,
Передо мной он всё юлил,
С сигарою не расставался,
Ни да, ни нет не говорил.
Мы, наконец, договорились
Влиянья сферы разделить,
Затем на радостях напились,
Но лучше б мне совсем не жить.
Наутро в камере проснулся,
Провёл в которой много лет,
Весь мир во мне перевернулся,
И я жестокий дал обет.
Его на небе я достану,
За эту подлость отомщу,
Я рвать его зубами стану,
Живым его не отпущу.
Петлю набросили нежданно,
Удушьем вздыбило всю грудь,
Весь переполненный обманом,
Я начал свой небесный путь.
Его на небе не достал я,
Ушёл он далеко, видать,
Тогда искать средь вас начал я,
Кому мне тайну передать.
Однако все меня боялись,
Когда я в снах к ним приходил,
Они панически пугались,
Я чуть не плача уходил.
И вот сейчас нашёл того я,
Кому могу всё рассказать,
И это счастье мне такое,
Словами что не передать.
Он знал о будущей победе,
Ему оракул предсказал,
Ему расплата на том свете,
Что фронт второй не открывал.
Он выжидал, когда солдаты
В войне друг друга истребят,
И те погибшие ребята
Теперь ему нещадно мстят.
Сначала танками давили,
В которых русские сидят,
И пулемётами строчили
Отряды яростных солдат.
Ему засунули гранату
Глубоко в рот по рукоять,
И те же русские солдаты
Взорвали, вспомнив его мать.
Теперь душа моя устало
Пойдёт на небо отдыхать,
Она, намучась, перестала
Отныне на земле страдать.
Стих от духа Мандельштама.
Сталин.
Он был суров ко всем, кто с ним встречался,
Все трепетали в страхе перед ним,
Когда несчастный после встречи расставался,
Был неуверен, что останется живым.
Его глаза желтели хищной рысью,
Пронзали, как парализующий магнит,
Его безжалостная лисья хитрость
Таила сокрушающий гранит.
Его явленье нашему народу
Таилось хитро в глубине веков:
Дух римского правителя-урода
Был угнетён под тяжестью оков.
Окован демонической плетенью,
Был в каменной гробнице заточён,
Прозрачный облик был своею тенью
По-дьявольски искусно замещён.
Дух этот нечистью развратной
В зародыш Джугашвили воплощён,
Его зачал кавказец очень знатный,
А не сапожник пьяный-это был не он.
Он был вначале набожен, как-будто
В духовке испечён семинарист,
Но это была слабости минута,
В нём пробудился злой авантюрист.
Затем он стал лихим революционером,
Он грабил банки, почты, богачей,
И это станет в будущем примером
Для действий государственных мужей.
Ему недаром дали кличку «Коба»,
Что по-грузински означает-ядовит,
Он в ссылке в щи плевал сидящим рядом, чтобы
Их порцию сожрать, чтоб сам он был бы сыт.
Жену свою он унижал безмерно,
И сына Якова открыто презирал,
Под корень свёл весь род её, как скверну,
И Якова из плена не забрал.
Зато ему милее был Василий,
Прохвост отпетый, пьяница и мот,
Его по-смерти черти утащили
В кромешный Ад, он там ещё гниёт.
А Яков оказался в мире тонком,
Хоть он в плену покончил сам с собой,
На огражденье бросившись колючее под током,
Он узел кармы развязал своей рукой.
А Ёська кармой в центр Земли заброшен,
Раздавлен тяжестью, он тонкий, как червяк,
Ему оттуда выход невозможен,
Никто его не вытащит никак.
Он выйдет, если карма всей планеты
Превысит уровень, допущенный Творцом,
Как в Библии написано об этом,
Антихрист будет он, и с дьявольским лицом.
Чтоб это не случилось, не дай Боже,
Законы Божии должны мы выполнять,
Их нарушать воистину негоже,
Их свято все должны мы соблюдать.
Стих от духа Бехтерева.
Диагноз
Меня к вождю народов пригласили,
Чтоб состояние здоровья оценить,
При этом весьма строго запретили
Ему о результатах говорить.
Я перед ним предстал, как жаба пред удавом,
Которую намерен проглотить,
Ему мой лик пришёлся не по-нраву,
Мне жёлтый глаз во-веки не забыть.
Ему диагноз я поставил очень чётко:
Шизофрения в нём засела глубоко,
Я понимал, что угодить могу я за решётку,
Диагноз этот дать мне было нелегко.
Но я врачебному был предан этикету,
Я в заключении всю правду написал
За это был отправлен к тому свету,
За правду на земле я пострадал.
Живым от Сталина до дома не доехал,
Доставили домой лишь мой холодный труп,
А я, душой вознёсшись, переехал
В мир этот, потому что-глуп.
Тираны правду о себе не переносят,
Карают, кто плохую правду говорит,
И любят тех лишь, кто их превозносит,
Живым лишь остаётся, кто хитрит.
Теперь я нахожусь на небе светлом,
И о содеянном нисколько не тужу,
Ну, а вождя загнали в глубь планеты,
Так в нить раздавлен, что завидует ужу.
Стих от духа Ахматовой
Яков Джугашвили.
Он был такой душой ранимый,
Он никого не обижал,
Он у отца был нелюбимый,
Отец за мягкость презирал.
Душа не вынесла такого,
Он пистолет направил в грудь,
Но вместо выстрела прямого
Задела пуля лишь чуть-чуть.
Его отец сказал жестоко:
-Он даже выстрелить не смог,
Его налито жёлчью око
Вращалось, шаг давил сапог.
У Якова сломилась воля,
Искала выхода пути,
Нет сил терпеть такое боле,
Он воевать решил уйти.
Он храбро лётчиком сражался,
В суровой битве был подбит,
В плену немецком оказался,
Уж лучше был бы он убит.
Его фашисты предлагали
На генерала обменять,
И тут воочию узнали,
Как можно сына презирать.
-На генералов не меняю
Я никаких своих солдат,
И вместо плена, я считаю,
Стрелять себя быть должен рад.
В листовках немцы призывали
Сдаваться в плен, как Яков им,
И его фото помещали,
Они глумилися над ним.
Душа не вынесла мучений,
Направлен к цели ясный взор,
Он принял верное решенье,
Он побеждает свой позор.
Уже так близко огражденье,
Идёт по нём смертельный ток,
Одно, последнее движенье,-
Сверкает вечностью бросок.
В раю он всё же оказался,
Хотя покончил сам с собой,
За то, что он врагу не сдался,
На небе он нашёл покой.
Стих от духа Высоцкого.
(через Щипачёва)
Маршал Жуков
Он был суров и твёрд,как кремень,
О нём ходила грозная молва,
Он, как отрезал, говорил со всеми,
Бросал, как гири, веские слова.
Когда железом враг звенел упрямо
И оборону нашу прорывал,
Он необученных бойцов швырял горстями,
Он их телами дыры затыкал.
Со Сталиным он намертво боролся,
Нелепые приказы отвергал,
Ни разу в правоте своей не прокололся,
Куда был послан, там он побеждал.
Он воевал числом, но всё ж с уменьем,
Ради победы жизни не щадя,
Его, как к горлу штык, веленье
Было острей, чем рысий взгляд вождя.
Его назвали маршалом Победы,
К его Берлин свалился сапогам,
Потом, как черви, подточили беды
На радость зубы скалящим врагам.
Не мог простить генералиссимус усатый
Такого превосходства над собой,
И, местью кровожадною объятый,
С глаз долой его отправил на покой.
В Рай попал победный маршал Жуков,
Хуже смерти для него покой,
Хуже ржавчины дырявит душу скука,
Тогда живёшь, когда идёшь на бой.
Он отыскал кремлёвского сатрапа
И выплюнул всё то, что думает о нём,
В ответ несутся звуки яростного храпа
Расплющенного в нить земным ядром:
-Я к вам приду Антихристом библейским,
Я шкуру с вас живых сдеру,
Я уничтожу всех врагов злодейских,
Жить буду вечно, не умру.
О своём о прошлом Жуков тужит,
Вспоминает часто о войне,
С братством ветеранов крепко дружит
И тоскует о своей стране.