В реале бродим клонами безликими
Своих цветастых ников сетевых...
На конкурс БЛК
***(Романс любимой)
Как перья, расправив закрылки, садится, насвистывая, аэробус.
Светило за день насиявшись, до одури, плавно макнулось в канал.
Наушничают, невидимки наперсники злобные, Демос и Фобос,
Сверкнувшему взором, суровому Марсу: - Венера, де, - не идеал.
И меркнет звезда её в мареве дымки, как будто стыдливо в вуали
Слезинку обиды скрывает, с досадой, до крови губу закусив...
А я дерзновенно согласен с уродцами, боги ещё не видали,
Такой красоты, о которой трезвонит нестройный мой речитатив...
Вот ты у перил верхней палубы шаткого старенького теплохода,
Открытая свежему ветру речному и взорам спесивых богов,
Стоишь, красотою пленяя округу...
Толпой рассекаемой воды,
Журча, рукоплещут ладошками волн о замшелый бетон берегов.
А мачта речного трамвайчика с брошью ночного фонарика клонит
Изящную шею, отвешивая уважительнейший реверанс,
Твоё превосходство, де-юре признав и де-факто, как более стройной...
Так местные дачи склонили бы кровли, пред виллами на Иль де Франс.
В отчаянье небо, упавшее навзничь, чертой харакири заката,
Заляпав всё кровью, итожит роман неудачный с чужою женой...
Слезинки росинок на травах блистают, но в этом ты не виновата...
Пусть звёзды завистницы плачут всю ночь напролёт с овдовевшей Луной.
Мы входим в Москву, и с мостов фонари желтолицые свесившись, щурят,
Наполненные любопытством неоновым ламп полоумных зрачки.
И из-под колпачных очков замечают, внезапно, что ты не из фурий,
Как светские львицы...
Бликуя, резвится волна....
Мельтешат светлячки...
В долгах неоплатных за счастье зажат...
Так канал берега увенчали
Утёсов пластами...
Их точат местами, стихи, ручейками сочась,
Сквозь недра души, что пустотами карстовыми источили печали...
Прошу, улыбнись, чтобы хрупкие своды не рухнули здесь и сейчас!
***
На даче (Бег ассоциаций...)
I
Дача в пригороде, деревянный дом
С обязательным кустом сирени
И берёзовою рощей за окном.
Тех дерев причудливые тени,
От неонового фонаря луны,
То ничком лежат на луговине,
То подпрыгивают на отвес стены,
Преломившись вдруг на половине.
Вдоль ограды стройных сосен хоровод,
И стволы их, в стиле «адриатик,»
Колоннадой подпирают небосвод.
Мраморного патио квадратик
Разнотравия среди блестит бельмом.
Я на этой жертве стилизаций,
Поздним вечером люблю себя чайком
Баловать, под бег ассоциаций.
II
Тишь... У лампы мирно вьётся мошкара...
Мне ж, дыхание сперев в гортани,
И истомою пронзив, аж до нутра,
Мозг облепит сонм воспоминаний.
Что из мрака лет прожитых налетев,
Завладеют, как марионеткой,
Разумом. От воя их крикливых плевр,
Не спастись антимоскитной сеткой.
Не укрыться в старом доме, где царит,
В пику коробам бетонных зданий,
Запах дерева и горький дух смолы.
Не зарыться, скинув одеяний,
В одеяле меж ухабов тюфяка.
Мне б душой от шелухи раздеться...
Отдалённый стук колёс товарняка,
Как обнявшей тьмы биенье сердца.
III
Словно бур вгрызутся думы в глубину,
Памяти, и с каждым проворотом,
В хлам отвала отсевая лабуду,
ДОбычи исчерпываю квоту.
ПережИтое - урановый рудник,
Чувств былых, с периодом распада,
В жизнь длинной: дочурки первые шаги,
Лик жены в фате, студенчество, армада...
Дале детства бриллиантовый наив,
Враз заставит трепетать сердечко:
Вот меня малявку рядом усадив,
Бабушка растапливает печку...
Всё. Затем сплошная темень и базальт -
- Твердь слоёв минувших поколений,
Сколь не бейся в них - откликнутся назад
Только эхом мемуарных сочинений...
IV
И пусть нынче печку заменил камин,
Как в былые времена в трусах и майке
Выхожу я на крылечко покурить,
На плечи накинув старый ватник.
Как уже, давным-давно, почивший дед,
Как отец, пока был помоложе...
Пробирая, свежесть оставляет след
Из мурашек... Крап росы на коже...
Пусть качают нас ветра судеб вразнос,
Но удержат от опасных перекосов
С узловатыми кореньями берёз,
Старожилов, сплётшиеся в косы
Корни, коими я в край родимый врос...
Древом сам замру, до онеменья…
Фемиам дымка дешёвых папирос,
Батиных, навеет вдохновенье...
***
***(Русской пехоте.)
I
Мы терпим пораженья на фронтах
И отступаем из великих наций...
Но всё, ещё пытается держаться,
Пехотой окопавшись на холмах,
Истерзанных, но не добитых душ,
Оврагами сомнений испещрённых,
Дух предков победителей калёный,
Презревший слизь глумящихся кликуш.
II
В том образе владычицы полей,
В невзгодах коронованной царицы,
Живёт и не желает покориться
Капризам иноземных королей,
Не гнущаяся стать родной страны,
Пугающей неодолимой силой,
До судороги, что перекосила
Обличье супротивной стороны.
III
Пусть мы по жизни - потная махра,
Чьи предки скопом списаны в холопы...
Давно ли смолкли на полях Европы,
Раскаты их натужного ура?
Да не утратит праведная рать
Закованное в цепи геннокода,
Уменье, наживив обрывки фронта,
Стежками тел, не дрогнув, умирать...
IV
Не добрые цари и не вожди
Улыбкой иль оскалом на попятный
Пехоту не пускали в деле ратном,
Заставив под свинцовые дожди,
Подставить грудь.
И с горестной молвой,
Носился плач по павшим над юдолью.
Непокорённой.
Так на бранном поле
Врастали в Русь солдаты с головой.
Чтоб прорасти в нас...
Челюсти скрепит
Смесь крови и крупиц родной землицы,
Грань, проведя, в которую вцепиться,
Нам родовая память повелит.
Стальную хватку не ослабит ржа,
Невнятных дел афганской и чеченской,
Что канут в пыль истории вселенской,
Кровинкой, спекшейся, со штык-ножа.
VI
На новый круг истории спираль,
Уйдёт от этой точки поворотной.
И, уцелевший, лейтенант пехотный
Хмарь дневника распишет в пастораль.
Став маршалом, осознавая суть,
Атаки штыковой, не понаслышке,
Он, вновь, заставит старые покрышки
Салаг колоть, как вражескую грудь...
***