Любой ценой, любой безликой формой,
Идёт иной, вживаясь в бытие.
И взгляд его - истошно чёрный,
И суть его - падение во тьме.
Входя в испуга жуткое вращенье,
В немую невидь сорванного сна,
Он рвёт пространство в клочья отреченья,
Миров парящих руша паруса.
И в бреши искорёженных пространств
Глядит сквозь души в око Проявленья.
Застыв, горит и плавится мгновенье,
И пробуждает снова его страсть,
Как пламя лижет облики листа,
Ничтожит он невидящее время,
Ничтожит всё, что ветхий тянет жребий,
И меч его - и смерть и красота.
И в вечном полнозвучии миров,
И снах живых, мучительно прекрасных,
Карает страхи он в томленьях безобразных,
И замирает в тайнах наших слов...
Каким бы именем его мы не назвали,
Он знает суть в самом её начале.
И ищет он, идя тысячелетья
Дары, что выше красоты и смерти.