она запрется на все замки,
ловушки сердцу опять расставит,
еще объемным "вчера" осалит, -
и будут мокрыми все платки.
слоеный вечер в густом дыму
сирени сладкой неровно дышит.
по всем окрестным дворам и крышам
она прошла бы: пути к нему
за дверью вились, делясь на части.
и было этих дверей без счета.
она входила, как на работу,
а выходила за личным счастьем.
но это в прошлом. блестит пролет
стерильным глянцем беззубых лестниц.
следов чернильных гонцов и вестниц
не видно больше. и не поет
звонка кричаще корявый стон.
в холодном доме без ожиданий
она запрется для "проживаний"
и превратится в усталый сон.