когда устанет приходить весна,
я стану очень-очень одиноким
и ночью тёмной без свечей и сна
рискну забыть написанные строки…
я буду щурить в темноту глаза,
боясь разворошить утихший улей,
века до ста считать, пока лоза
не возродится из свинцовой пули,
не приютит под сенью навсегда
дитя порочное покоя – память,
что свирепеет в кле'ти бытия,
пожара скорого почуяв пламя:
тысячелетнего сыны' вина
нальют, не ведая какие строки
скрывает в нём усталая весна,
и примут отроки мои оброки;
тогда простят беспутного отца,
я стану меньше, меньше одиноким,
с душою виноградной беглеца,
но с чистым сердцем, затаённым в соки!