Не доводя себя до гробовой доски,
Протёр нашатырем виски.
И пробудившись от тоски,
Принял холодный виски.
И буйной головой тряхнув,
Ботинок необутый пхнув,
Себя в комок крутой свернув,
Младенцем пачканным уснув,
Ты бормотал свой вещий сон,
Где речь, и плач, и тихий стон,
Давленьем грубым в унисон,
Толкали напрочь с похорон.
В ночи открыв свои глаза,
Ты понял, жить вот так, нельзя.
Скатившись, горькая слеза,
Просохла раз и навсегда.