У Лешего лесного Леонида беда на днях приключилась: его супружница, Кикимора то бишь, сбежала как последняя шлёндра. Позора такого бедный Леший ещё в своей жизни не испытывал.
Поманил Водяной из соседнего болота дуру-бабу клюковкой новой породы, да пряником печатным, и она, как девчонка, сиганула к нему в болото.
Дура — и есть дура. Говорят и клюква-то у Водяного самая обыкновенная, ничем от нашей не отличная. Да и пряник, поговаривают, не первой свежести: ещё прошлым летом какой-то приблудный турист не-то потерял нечаянно, не-то оставил специально.
Кики польстилась на посулы старого Водяного, собрала узелок с самым заветным: платьицем любимым цвета болота замшелого, ещё маменькой ей на свадьбу подаренным, ложкой серебряной, найденной ей однажды у мимоезжей дороги, да серьгой диковинной, сорокой-воровкой нечаянно оброненной. Боле ничего драгоценного в их семействе не было... И была такова.
Что более всего обидно Лешему: тайком сбежала Кики. Даже слова не промолвила супругу верному: - Так мол и так — ухожу от тебя такой-сякой, не мазаный сухой! Надоел ты мне хуже горькой редьки!
Ну, или какие другие слова. Не мастак Леший на слова — молчун от природы. Это Кики, коли разойдётся, строчит, что твой дятел: мозгой за ней не успеешь... Она уже оттараторит, а до Лешего ещё цельный час потом её слова доходят.
-Ушла — ну и ушла! - думает Леший. - Как говорит народец лесной: баба с болота — тины больше. Больше тины — больше лягушек. Лягушек больше — жить весельше... Такие песнопения начинаются — душа раскрывается, что твой цветочек лазоревый, который из заповедного уголка и которого видеть не всем дадено.
Но слова — словами, а на деле иначе выходит. Однолюб Леший: уж что прикипит к сердцу — оторвать трудно. Вон в прошлом годе крякнулся его любимый пенёчек, на котором он сиживал в свободное от Кики время — так Леший месяца два ещё приходил на то место, горевал. Пока подходящий себе пенёк не облюбовал.
То пень, а Кики всё же какое-никакое, а живое существо. Его ещё жальче. Хотя кажись и жалеть-то нечего: сварлива Кики, неряшлива, на руку не чиста. Да и так, по мелочи ещё с десяток минусов наберётся. Забыть бы её. Ан нет: обида Лешего гложет. Где уж тут забудешь?
Поговаривает народец лесной, что в последнее время Леший стал употреблять бешеную водицу из дальнего омута. Похоже, что так. Вот опять сидит на пенёчке своём заветном, раскачивается из стороны в сторону и песнь свою заунывную в небо шлёт :
-У-у-у-у! У-у! У-у! У-у-у-у!...
Даже Волченя ему позавидовал поначалу:
-Во даёт Лешак! Как, стервец, выводит! Даже у меня так ядрёно не получается... Жути правда маловато, но думаю — дотянет... Как нижнюю ноту-то берёт?! Любо-дорого слушать!
Сначала позавидовал, а потом конкурента узрел:
-Так он всю мою стаю переманит к себе... А я с кем останусь?
И решил волк Вова к Лешему с советом подкатить, чтобы его песнопения прекратить. А что сближает боле всего? Ну конечно же: общее пение в свою пользу. Ну и подвыл ему с огромным желанием облегчить жизнь. А кому — не признался в том.
Когда взвыли в унисон - шерсть у самих на загривках поднялась, про лесной народ и говорить нечего: разбежались все, кто поблизости находился. Вот тут и самое время с советом обратиться:
-Ты это, Лёня, не переживай так — по дружески советую. Мне вон, когда совсем невмоготу становится... я себе новую кралю искать отправляюсь... Слыхал я меж людей такие слова: клин — вышибается клином...
-Как так? - заинтересовался Леший Лёня. - Не понял. Разобъясни.
И Волченя тут подумал:
-За то, видно, и Кики от тебя сбежала, что ты Лёня — тугодум.
-Ну, найди себе другую бабу! - не выдержал Вова. - Что на твоей Кики свет что ли клином сошёлся?... Вон их сколь тут рыскает...
Огляделся Леший, а вокруг — ни души, и поинтересовался:
-Ну и где те, что тут рыскают?
-Ну, я так — образно...
-А мне что с этим образом делать? - начал сердится Леший Лёня. - Говори по делу, коли начал — не зли меня. Я и так зол нонче без меры!
-Так я это... - залебезил Вова. - Возьми вот и посватайся к Бабе-Яге! Женщина она одинокая... Опять таки. И хозяйка хорошая. Ей-ей, хорошая! На днях меня такими пирожками угощала — лапы оближешь...
-Сам бы и посватался.
-Не поверит: знает, что я многожёнец... Четвёртой женой быть не хочет — хочет быть единственной. Как она сказала: - «Единственной и неповторимой!»... Яга — а туда же.
Почесал Леший затылок, словно что-то соображая, и заявил:
-А что — это мысль! Нужно обмозговать её неспешно и с расстановкой: сватовство требует сурьёзности. Тут наскоком не возьмёшь.
-Ну, в крайнем случае своей Кики рога наставишь в отместку! - ляпнул ни с того ни с сего Вова.
В сомнение привели Лешего его слова, но с пенёчка своего заветного он всё же сошёл. А Волченя рад-радёшенек:
-Кажись от конкурента отделался! Не дело Лешему волчьим делом заниматься и песнь в небо орать: это моя прере...готива...
Ушёл со своего пня Лёня с сомнением великим: и хочется, конечно, Кики рога наставить, но Яги Леший побаивается.
-Женчина она самостоятельная, даже суровая: никого к себе на дух не подпускает... Тоже видать однолюбка...
Всю ноченьку Леший промаялся, всё думу думал, взвешивал все за и против, и под утро решился:
-А, была ни была! За спрос — не бьют... А уж, если Яга руку поднимет, так я укачусь скоренько восвояси...
Умылся чисто-начисто, исподнее всё сменил на свежее — даже рубашку с портками праздничные одел. Космы водой из кадушки пригладил, глянул в осколок зеркала, что от Кики остался. Залюбовался чуток.
-А, что — ничего я ещё! Жених — хоть куда... Правда штиблет нету блескучих. Но зато лапоточки почти новые — на прошлой неделе сплёл из лыка.
И скоренько метнулся к дому Яги, пока лес ещё не совсем проснулся.
Минуты три стоял возле избушки потенциальной невесты, не решаясь войти, пока Яга сама его в окошко не увидала и не вышла на крылечко. Откашлялся тогда Леший Лёня и говорит приветливо:
-Здорова ли, соседушка? Как живётся-можется... Еленушка?
Ягу от такого обращения аж в краску кинуло: давно к ней по имени уж не обращаются: всё Яга, да Яга. Но виду не подала, что смущена. Руки в бока упёрла, улыбочку на личике изобразила слегка ироничную.
-Какая же я тебе соседка? - поинтересовалась. - Я на этом краю леса — ты на другом.
-Но Лес-то — один! - запротестовал Лёня.
-А, ты в этом смысле... - отреагировала Яга-Елена. -Ну, проходи, Леонид: гостем будешь.
-Да я,... как вроде по делу, - замялся Леший.
-Дела никуда от нас не денутся! - уверила его Елена. - Для начала давай с тобой чайку духмяного попьём... Аль чего покрепче желаешь?
-Нет-нет! - замахал руками Лёня. - Чай... ку, чайку!
-Вот и хорошо: он у меня пользительный — на травах лекарственных настоян. И пирожки сейчас поспеют, как раз к столу... С пылу — с жару. С калиной, с брусникой, с морошкой...
Закряхтел Лёня, слюну сглотнул;
-Правильно говорит Волченя: хорошая ты хозяйка, Яг... Елена... Но не затем я пришёл, чтобы чаи распивать: дело у меня сурьёзное.
Внимательно посмотрела на него Елена, так внимательно, что взглядом своим смутила Лешего.
-Видно хочешь предложить, чтобы я поговорила со своей подружкой Кики и уговорила её вернуться к тебе назад? - предположила Яга-Елена.
-Да, хочу предложить... Как это? - совсем засмущался Лёня. Но, пересилив себя, наконец, выпалил:
-Руку и сердце! Хочу предложить... Вот...
-Что-что? - не поняла Елена.
-Руку и сердце, - чуть слышно повторил Леший.
Яга так и села на скамеечку, словно у неё ноги подкосились.
-Ты это серьёзно? - поинтересовалась.
-Ещё как! - ответил Лёня. - Ты одна, я один... остался... Вот... Вдвоём, чай, веселее?...
-Или сумлеваешься? - начал закипать Лёня. - Считаешь тебя не достоин?... Да, не красавец писаный... Однако и ты не Елена Прекрасная...
-Думаешь? - усмехнулась та в ответ, обернулась вокруг по часовой стрелке.
Стоит перед Лёней девица дюже фигуристая необыкновенной красоты. Лёня едва язык с испугу не проглотил. А Елена смехом чуть не давится, и ответствует:
-Спасибо, Лёня, за честь мне оказанную... Только... Говорила я вчера с твоей Кики... Плачет она. Домой хочет возвернуться. Да не знает, как ты к этому отнесёшься... Боится побьёшь, или того хуже — прибьёшь её, непутёвую...
Совсем растерялся Лёня, не знает, что сказать, как взглянуть на Елену. А она продолжает:
-Сейчас я тебе пирожков заверну в полотенчик чистый — сам уж дома чаёк попьёшь... Не обижайся, Лёня, ладно?... Третий, как говорят, не вмешивайся, коль у двоих свара началась.
Мнётся Леший, не уходит, что-то видно сказать хочет, да смелость совсем пропала.
-Что ещё Лёня? Вернётся к тебе Кики твоя — не переживай.
-Да не о том я, - с досадой, наконец, вымолвил Лёня. - Ты это... Не говори никому, что я к тебе свататься приходил...
-Боишься, что Кики тебе всю бородёнку повыдирает? - засмеялась в ответ Елена.
-Да нет, - набычился Леонид. - Засмеют ведь... В Лесе у нас народ тёмный — высоких чувств не понимает.
И трусцой к себе кинулся — на болото. А Елена нет-нет да и засмеётся невесело, с натугой:
-Ну вот, дождалась жениха — откуда не ждала. И тот- чужой...