Густой волной удушливаго страха
затопленъ Кремль до башенныхъ орловъ:
горитъ на Вор; шапка Мономаха
подъ грозный гулъ святыхъ колоколовъ.
Дрожитъ антiхрiстъ: во;роны, закаркавъ,
слюну роняя, кружатся надъ нимъ.
Безсильна ложь его ересiарховъ,
что надъ его главой сiяетъ нимбъ.
Онъ раздаётъ приказы батальонамъ,
народнымъ гн;вомъ иноплошь т;снимъ,
но кругъ него давно смердитъ палёнымъ,
и даже приснымъ душно рядомъ съ нимъ.
Криптоскурлатъ, прельстительный Лжедмитрiй -
ехидный аспидъ, Русь язвящiй в грудь.
Но намъ впотьмахъ десницы Одигитрiй
к поб;д; в;рной указуютъ путь.
Для одного стремительнаго взмаха
Святой Георгiй обнажаетъ мечъ.
Горитъ на Вор; шапка Мономаха,
его глав; пора валиться съ плечъ.
Присп;ло днесь чертогъ очистить царскiй!
Шагнувъ къ престолу, станутъ между нимъ
и Самозванцемъ - св;тлый Князь Пожарскiй,
а рядомъ Минин - храбрый гражданинъ.
Ужо узрятъ Варшава и Констанца,
крещёный мiръ отъ грековъ до литвы,
какъ мы сейчасъ изгонимъ Самозванца,
Святую Русь избавимъ отъ ****вы.
И зазвенитъ надъ жалкой горсткой праха
жемчужный см;хъ пл;нительныхъ Харитъ.
Горитъ на Вор; шапка Мономаха.
Пускай горитъ, пока не догоритъ!