В клочья, истовым порывом, зимний ветер тратил облака.
Деревья миг назад одеты, сейчас стыдливо прячут меж мальчишеских колен,
Наряд, просыпанный из потемневших блёсток золота и парчи и багрянца.
Холмы и озеро, меж ними осень. Не та, что всякий глаз томиться умилить.
Другая. Поздняя. Гостей не ищет.
Но впрочем, снег ещё не выпал.
Костёр и прелая листва, и здесь дыхание мороза, и волны бьются в берега,
Пошатывают гальку, звук трущихся камней, примешивая к свисту ветра.
Здесь холод, чувствую его, и мелкий дождь, что ищет вас и что всегда находит,
Здесь смерть, но отчего-то не боюсь. Как будто проиграл, осталось только ждать,
Пусть говорят что это, мол, всего страшней. Ни в этот раз.
Ждать снега. Медлит как всегда.
Осень. Настолько поздняя, что растеряла императорскую честь, но цепко держится,
За порванное золотое платье. Не нам судить. Мы ждём удара палача, что белой вспышкой
Пресечёт тысячелетнюю усталость. Внезапно ветер перестал. Ушёл и пала тишина.
Так тихо, будто нет на свете вовсе звука. И небо в чистом зеркале воды,
Глядело, как на землю опустилось маленькое чудо.
Зима пришла, как будто никогда не уходила.