- Hey, I'll tell you only one word, and this word is cocaine! Did you know that?
- Да, детка. Мы знаем слово, которое ты нам сказал!
Дрожащая от озноба, Лиза сидела в кухне одетая в халат, и замотанная в колючее одеяло.
Сергей уже вколол ей новокаин, и почти не потеряв навыка, обработал её раны.
Болевой шок не проходил.
В голове был только шум. И его нужно было прочистить.
Все рассказать Сергею.
Но пока ничего не выходило - зуб-нА-зуб не попадал.
Её всю трясло как осиновый лист.
Единственное, что она смогла объяснить - где спрятана бутылка виски, предназначенная для празднования дня её выхода из больницы.
Глотая двенадцатилетний скотч из горла, она то и дело обжигала им гортань, и, продолжала дрожать.
- Well if you’ve had bad news
You want to kick your blues, cocaine.
Струны текли слезами соло, а Лиза пьяно вторила вслед:
- И будь у вас плохой "ньюз", тогда ударьте свой блюз – cocaine!
Она повернулась к Сергею так, чтобы он не видел изуродованной части её лица, в который раз поперхнулась виски, и с горькой усмешкой произнесла:
- Эй, Сергей! А ведь у меня новости именно "bad".
***
Он давно уже разучился решать какие бы то ни было проблемы.
Но осознал всю их неизбежность.
Все свое внимание он сосредоточил на этой девочке.
На том - единственном, что связывало его с миром.
И сейчас он видел, что Лиза в большой беде...
Она вернулась за полночь.
Такая же, как тогда.
Только на этот раз её никто не привез на "дежурке", и в больницу ей было нельзя.
А теперь она сидела на подоконнике, как побитая кошка, и бесконечно переставляла иглу в начало любимой композиции, на пластинке которую он ей подарил.
Её поникший, исчезающий силуэт заставлял, будил, ворочал его волю.
Он не знал с чего начать.
Он разучился говорить.
По привычке, Сергей подошел к окну и попытался отвести тонарм.
Лиза силой удержала его руку, и зло заглянула в глаза.
- Что? Скажешь - запись испорчу?
Теперь она хотела выговориться.
Сделав ещё глоток, Лиза жестко оттолкнула Сергея.
- Это моя пластинка! Сколько хочу – столько и буду слушать!
Глаза её вспыхнули темным огнем.
Теперь она нарочно повернулась всем лицом, чтобы он видел швы, наложенные им собственноручно.
- Может я вообще хочу, чтоб она испортилась – пластинка твоя!
Я говорила тебе тогда - "кончи меня"?
Говорила?
Черта лысого! Ты меня заставил этот крестик поставить - на согласие к операции!
Чтобы я в монстра превратилась?!!
Не давая ничего сказать Сергею, она пыталась глушить вырывавшиеся боль, дрожь и правду, скотчем.
- Ты! Научил меня не чувствовать боль!
Да меня жалеть надо было! Жалеть, а не новые горизонты открывать! Человека делает великим – не сила, а продолжительность высших ощущений!
Моя сила сыграла со мной злую шутку! Я перестала чувствовать свою боль, но в месте с этим начала чувствовать успокоение в чужой!
Она истерично захохотала.
Лицо Сергея перекосило.
Диссонанс, смутное понимание абсурдности накрывали его, ялтинским снегопадом Соловьева.
- Помнишь, когда я первый раз пришла к тебе после больницы?
Как я тогда светилась?
Светилась, мать твою!
А помнишь, я тогда принесла язык "по-борисопольски с сыром"?
В висках впервые за долгое время застучало.
Сергей выхватил бутылку из рук Лизы, и сам сделал несколько больших глотков. Больше ему ничего не нужно было говорить.
- Она не лжет,
Не лжёт,
Не лжёт (и даст) cocaine!
Игла шуршала по мастер-диску, плавно скользя к бумажной этикетке.
Она гладила его седеющие волосы.
Шорох звукоснимателя крупной фрезой шлифовал сердца обоих.
Лиза нежно коснулась губами щеки плачущего Сергея.
- Пойдем спать. Завтра еще многое предстоит сделать. – Тихо сказала она.
Фото с сайта http://avivas.ru/topic/podveshivanie___suspension.html
Следующая глава http://www.stihi.ru/2012/05/25/8812