-1-
Май – это вербы в забавном цыплячьем пуху.
Это бездонного неба звенящая птицами синь.
Это разлив серебра, уходящий в реку,
что отзовётся кругами, лишь камушком кинь.
Это заботы, и первой наградой – берёзовый сок.
Сашка с ладоней не раз угощал им Дуняшу, а ей
было в диковину: парень, хоть с виду и строг,
рядом шагает – околица втрое светлей.
-2-
Девка на выданье. С танцев – то Ванька, то Пётр...
Многим отец от ворот дал крутой поворот:
«Невидаль эка! А вот, из Малынихи шлёт,
глянь-ко, привет… Да-а… Вполне подходящий нам род».
И по обычаю, Сашке – ворота враспах…
Щедрым приданым легла новобрачным страна
и закружила. В безудержных тех кружевах
соком берёзовым каждая зрела весна.
Давней девичьей привычкой тянулась в ладонь
мужа губами Дуняша. И будто светлей
жизнь кочевая.
Военными буднями тронь –
трудно разбавить пожиже, жалей не жалей.
-3-
Год юбилейный прошествовал, как часовой,
новым сменился, в туманах скрывая восток.
Север, встречай! Ты ветрами не больно-то вой –
радостью мая вот-вот пробудится росток,
нежностью вербы в забавном цыплячьем пуху,
синью бездонной, небес наполняющей плёс,
росным в лугах серебром, уходящим в реку…
Можно ль недавнее прошлое помнить всерьёз,
если всё к тем же разливам и вербам в цвету
вместе шагают за сладостью сока в горсти…
…Дуня, смеясь, отпила, и смутилась:
– Не ту
видно, берёзу с тобой надломили… горчит.
– Быть не должно, –
обожгло тайниками тревог.
– Как же не ту? Вот, зарубка, ты помнишь, моя...
Сам потянулся к ладони:
– …Да как же я мог…
Верно, не та.
И осталась берёза стоять.
-4-
Так и стоит до сих пор, необъятна в обхват.
Веком не вымерять горечи, не извести, –
сквозь пропиталась.
Под Тверью остался солдат.
Что до солдатки… Упрямо сжимала в горсти
капли последних упавших берёзовых снов.
Тешила младшего – сына, и старшую – дочь.
Долго ждала? Довелось натушиться костров.
Жизни связать с ней бы многие были не прочь,
но не спешила. Когда же, доверив рукам,
крепче других очертившим надёжности срок,
не утаила: горсти не заменит стакан,
как бы ни сладок был новый берёзовый сок
в мае, где вербы в забавном цыплячьем пуху
веточки тянут в звенящую птицами синь.
Где серебристый разлив, уходящий в реку,
прошлым в кругах отзовётся, лишь камушком кинь.