Нас расстреляют на рассвете.
/ Памяти Моего деда Григория Седова/
Была своя у деда вера,-
Большевиком «родился» он,-
Ворвался в город Мурманск первым
И с ним ударный батальон.
Не чувствовал к врагам он жалость,
Спасая Мир наш от оков.
В нём кровь татарская смешалась
С кровью поволжских бурлаков.
Чернявый и голубоглазый, -
И не беда, что из татар,-
Молодке приглянулся сразу
Красноармейский комиссар.
Он ей взаимностью ответил,-
Влюбился по уши мой дед.
И вскоре появились дети…
Промчалось восемнадцать лет.
***
Жену отчитывал он строго:
«Попы твои бесстыдно врут!
Учись читать! Забудь про Бога!
Наш бог – свободный, честный труд!»
Она ему не отвечала,-
Что мужика напрасно злить? –
Лишь приближение дней печальных
Просила Бога отдалить:
« Нас не суди, Всевышний, строго,-
Молю о Гришеньке моём,-
Окрепнут детки хоть немного,
Тогда и кару понесём!»
***
Бог судит адом нас и раем,
Когда к Нему приходим мы.
А здесь свой суд мы выбираем,
Когда духовный строим мир.
Двум силам в наших душах тесно!
Из совести людей тех дней
Бог изгнан!
Не пустует место,-
И дьявол суд вершит в стране!
***
Дал в морду сгоряча соседу
Иль что – то ляпнул языком,
Схватили по доносу деда
И увезли в «Кресты» тайком.
Пинки, жестокие побои:
«Твоя доказана вина!
Скажи, кто был ещё с тобою?
Здесь напиши их имена!»
От боли всё в сплошном тумане,
Плывёт куда-то шар земной.
А если вдруг придут к Татьяне,
И будет с нею, как со мной?
« Я ничего писать не буду,-
Писать доносы не привык!
Я не злодей и не иуда.
Я настоящий большевик!»…
***
Я знаю, он держался стойко,
Спасти друзей своих сумел.
Судьбу его решила тройка:
«Виновен. Враг. Троцкист. Расстрел!»
Что думал дед перед расстрелом?
О том как он любил и жил?
О том, что и душой и телом
Он слишком много нагрешил?
***
« Нас здесь в подвале очень много,
И каждый здесь – «народный враг».
Отсюда всем одна дорога,-
В лесу какой – нибудь овраг.
Их лица в темноте не видно,-
Должно быть, разные они.
Но всем им умирать обидно,
Когда за ними нет вины!
Есть среди них почти что дети,-
Болтали что – то сгоряча.
Нас расстреляют на рассвете,-
Рука не дрогнет палача.
За это кровь мы проливали?
Мечтал совсем я о другом.
Как все, кто здесь теперь в подвале…
Кому народ наш стал врагом?
Когда-нибудь палач ответит!
Родная, обо мне поплачь.
Нас расстреляют на рассвете…
Но не насытится палач!
Я в жизни сделал так немного.
Но сохранил свою я честь.
Жаль, отказался я от Бога.
А может всё-таки Он есть?
Хоть с кем – то болью поделиться,
Чтоб легче в мир иной уйти.
Учила ты меня молиться:
«ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ! ПРОСТИ!»
По ложному доносу мой дед, Григорий Седов,
был расстрелян в 1938 году в ленинградской тюрьме «Кресты». Реабилитирован во время «хрущевской оттепели».
По имеющейся статистике осуждено в 1937-1938 гг. 1 344 923 человека, из них приговорено к высшей мере наказания 681 692 человека или 50,69%. Каждый второй из осужденных по политическим мотивам в 1937-1938 гг. был расстрелян. По другим сведениям в 1937-1938 гг. было арестовано более 1, 7 млн. человек, казнено более 700 тысяч. В годы «Большого террора» резко увеличилось «население» лагерей, колоний и тюрем. В 1937 году количество заключенных увеличилось на 685 201 человек. 1 января 1939 года только по ИТЛ, ИТК и тюрьмах насчитывалось 2 022 976 заключенных
Постановления Политбюро ЦК ВКП (б) и приказы НКВД в 1937-1938 годах, породили в обществе атмосферу страха, безысходности, двойной морали, доносительства, шпиономании. Всюду шел поиск «врагов народа», «шпионов». «Плановые задания» цифры на арест «изменников Родины», утверждавшиеся в центре, служили для местных органов НКВД руководством к действию. В органах НКВД шло своеобразное «соцсоревнование» за наибольшее разоблачение «врагов народа». «Контрольные» цифры на аресты были перевыполнены многократно.
2 июля 1937 года директива ЦК ВКП (б), подписанная И. В.Сталиным и В.М. Молотовым, о развертывании массовых репрессий против "врагов народа" была направлена на места.
Не приведи, Господи, повториться этому!