Сильвия Платт (1932-1963), выдающаяся американская поэтесса, прожила короткую и трагическую жизнь. Родись она на 10 лет позже, я бы думала, что это- реинкарнация Марины Цветаевой. Мощь и характер дарования очень уж близки.
Далеко не все русскоязычные любители поэзии знают о существовании этой яркой шестидесятницы, одной из основательниц так называемой исповедальной поэзии, потому я и пишу нечто вроде схемы продвижения по этой непростой местности,
включив в нее отрывки из тех "тезисов", которые она набросала перед
передачей на БиБиСи в 1962 году.
Я знакома с поэзией Сильвии Платт довольно давно, но переводить ее
стихи на русский начала совсем недавно- все не могла решиться. Мне
вообще кажется, что переводить надо то, что живет в тебе и чем хочешь
поделиться с другими- если, конечно, никто не сделал этого лучше до
тебя. Этого принципа я придерживаюсь в большинстве случаев. Но, хотя
те переводы Платт, с которыми я была знакома к тому времени, и не передавали, мне кажется, достаточно мощь ее поэзии, все равно было страшно дотронуться до нее. Сложный ассоциативный ряд. Звукопись и сложный размер, с трудом передающиеся в переводе на русский. Творчество "на разрыв", не дающееся легко никому, кто по-настоящему прочувствует эту поэзию. Творчество, стоившее жизни самой Сильвии,- я твердо верю в то, что последняя книга, "Ариэль", убивала ее в течение той последней осени 1962, когда за 31 день октября она написала 25 стихотворений. Что произошло в те восемь осенне-зимних недель, последних в ее жизни, когда она создавала свои лучшие шедевры, последний- за шесть дней до смерти; пока она писала, писала, спеша высказать то, от чего было не уйти: невыносимую душевную боль; борьбу жизни и смерти; открывающиеся ей бездны бытия и не-бытия; убийственную, в прямом смысле этого слова, обнажающую до неприличия иронию и безжалостную самоиронию? В 4 часа утра. Самый глухой час. Это писала болезнь, скажете вы. Не знаю, не знаю.
Многие пытаются понять и объяснить. Итак, почему она ушла? Оттого, что полопались трубы в ту зиму, самую холодную со времен Войны? Оттого, что все время, без конца, болели ее маленькие дети? Оттого, что, наконец, Хьюз ее предал (как просто поверить именно в это!)? Неправильно подобранные антидепрессанты (а в те годы “правильных” еще не было)? Может быть, оттого, что никто не сказал ей, как она невероятно талантлива, чего стоят эти стихи. Она не знала, не знала. Есть свидетельство Хьюза (о, этот патернализм Хьюза...), есть короткие обмолвки в письмах: “Вот не знаю, не бездарно ли это?”..
Сколько лжи и легенд - того, от чего она бежала: “Если б ты знал, как покровы убивают меня”. И - убили. Фрида, дочь поэта, не читавшая стихов своей матери, пока ей не исполнилось тридцать, пишет в своем (предвзятом) предисловии: "Моя мать описала свой манускрипт "Ариэль" [последнюю книгу] как работу, начинающуюся со слова "любовь" и кончающуюся словом "весна". Фрида ищет забвения и прощения. Но, может, она права?
А может, в ту зиму “девушка, которая захотела стать Богом”, приблизилась к солнцу, сгорев, как Фаэтон?
Совершенство, которого так недоставало всегда, везде, стояло у двери. Если бы она не сомневалась так…
А ложь и легенды не унимаются. Боль не уходит. Проповедники феминизма и фундаментализма, поклонники Хьюза и фанатики Платт, семья и критики все не отпускают ее. Каждый член семьи, за исключением сына (Николас, младший сын, бежавший на Аляску от мира поэзии и людей, покончил с собой в 2009) , внес свою лепту, издавая сборники урезанные и улучшенные, с объяснениями и oправданиями.
Дайте же ее стихам жить и дышать.
Трудно понять до конца. Трудно понять до конца ее поэзию, всю глубину ассоциаций, ту невероятную жизненную силу, которая водила ее рукой (руками- я видела эти печатные листы, аккуратные строчки- эк облегчила работу посмертным издателям!),- которая стоила ей жизни, как ни парадоксально. Она жила- а поэзия ее живет,- по другим законам. В том поколении многие писали кровью, расплачивались жизнью. Целая плеяда молодых, ярких новаторов- не мне анализировать, почему, а повторять написанное авторитетами как-то не хочется. Если интерес возник, вы его, безусловно, сможете удовлетворить. Я же, как сказал другой великий поэт, "пишу с единственной целью- зажечь вас, о чувства..."
А вот, как обещано, выдержки из комментариев самой Сильвии (переведенные мною из издания, предпринятого в 2004 году Фридой Хьюз):
"...Это стихотворение называется "Леди Лазарь". Рассказчик в нем- женщина, владеющая великим и ужасным даром возрождения из мертвыx. Беда в том, что сначала она должна умереть. Oна- феникс, свободный дух, если хотите. Она также просто хорошая, очень изобретательная женщина.
_______________________
Вот поэма, рассказанная девушкой с комплексом Электры. Ее отец умер, а она считала его Богом. Ее ситуация осложняется тем фактом, что отец также был нацистом, а мать, вероятно, наполовину еврейка. В дочери две эти черты обьединяются и парализуют друг друга- она должна разыграть эту ужасную маленькую аллегорию еще раз, прежде чем освободиться от нее.
_____________________________
Это стихотворение- "Смерть и Ко." - о двойственной шизофренической сущности смерти- подобная мрамору, холодная посмертная маска Блэйка, скажем, рука в перчатке и пугающая мягкость червей, воды и других катаболистов. Я представляю эти два аспекта двумя мужчинами, деловыми партнерами, наносящими визит..."
Как видите, она лукавила, играла, описывая свои стихи подобным образом. Нарочитая приземленность, сухость... Она оставляла место читателю. Место для со-творения, оказавшегося непосильным для ее современников...
Невозможно "разьяснить" поэзию. Невозможно сделать ее удобоваримой, приятной для глаза в переводе. Тогда это- не перевод, а адаптация. Вроде "Фауста" для младшего школьного возраста. Так нельзя. Эти стихи требуют со-творчества, напряженной работы. Я прошу прощения за то, что, скорее всего, не разрешила некоторых "загадок", не "соединила линии", не объяснила ассоциации второго и третьего ряда,- но это не то, чего ждала от нас Сильвия. Не объяснений. Как можно объяснить стихию?
Ассоциативные связки- это работа читателя. Единственное, к чему стоит стремиться,- это более или менее бережно переложить то, что в этой поэзии слышу я, на русский.
** В статье использованы выдержки из стихов, интервью и писем С. Платт, комментариев Т. Хьюза к изданию 1980 года, и комментариев Ф. Хьюз к изданию 2004 года.