Взялась циничная продажность
себя любовью называть.
Сменила вид простой на важность
и в свете стала козырять.
Под ослепительной улыбкой
идёт большой аукцион,
поплыли золотые рыбки
в гнилую сеть со всех сторон.
Потерян ум у них от счастья,
она в обмане прячет грусть,
всю душа порвала на части
и тайно шепчет: "Ну и пусть!
Пусть нет любовного уюта,
во лжи холодная постель,
нет восхитительного чуда,
зато шикарный был отель.
Теперь богата и доступна
лишь тем, кто может заплатить,
никто не скажет, что распутна,
им зависть лучше подавить.
Алмаз окупит поцелуи.
Еще один. Какой азарт!
И покупатель мой ревнует.
Ах! Значит верно выбран старт.
И даже руку предлагает,
припал восторженно к ногам,
и яд притворства выпивает.
Всё! Путь открыт к деньгам-богам!"
Еще прекрасней в алчном блеске
коварства хищные глаза,
и слышен смех в любовном треске,
змеёй ползёт к губам слеза.
Но торг идёт. Продажность рьяно
сосёт из сердца чью-то кровь,
твердя нахально и упрямо:
"Я продаю свою любовь!"...
Любовь и торг - несовместимы,
как небо с камнем не слепить,
и чашу зла неотвратимо
продажность поднесёт испить.