Друг, поделись патронами,
у меня закончились.
Сидел такой за углом
и стрелял их по одному.
Они такие бегут,
влево-вправо, с кочки на кочку.
Этому попал в голову,
и вот этому, и тому.
Друг, там чего-то грохнуло,
земля разлетелась клочьями.
Слева такое "Ну ё-моё!",
справа кто-то затих.
Сморгнул пару раз, а все равно
мир рассыпался точками,
как у штабских на карте,
черными точками постовых.
Потом попустило всяко,
слева стреляют, справа по-прежнему.
Сполз пониже, сделал глоток,
стало почти хорошо.
Подползает сержант, потрепанный,
и молвит такой небрежно:
- Я там в кустах, по-видимому,
ногу Стивенсона нашел.
- Нашел - отдавай, - говорю, -
тебе-то третью не пришивать.
Он посмотрел на меня пристально,
фыркнул, отпил глоток.
- Майор теперь предоставлен ногой,
можно прочее не искать.
Я вздохнул, попрощавшись с майором:
с руками, телом и головой.
Сержант допил и пополз в дальнейшее,
я остался там, где сидел.
Громыхнуло еще раз, ближе,
и как будто почти по мне.
Я почти успел испугаться -
и представить почти успел,
как отдаю по ту сторону ногу
майоровой голове.
Обошлось. А затем еще раз.
И как будто потом опять.
Я не помню, как выбирался,
но, наверное, как-то так.
Слева кто-то кричал, талантливо,
справа кто-то не стал кричать.
За спиной мне сержантским голосом
говорили, что я мудак.
Я очнулся гораздо позже,
сижу такой, подпираю танк.
Мы не то чтобы прям с победой,
но не выиграли и они.
Слева кто-то втирал кому-то,
что ему наплевать на ранг.
Справа кто-то свистел негромко
про подводные корабли.
Я поднялся, вдохнул поглубже,
поглубже выдохнул, закурил.
Кивнул сержанту, дал затянуться,
успокоился, снова сел.
Слева кто-то втирал кому-то,
что лучше сам бы его убил.
Я посмотрел направо,
улыбнулся и засвистел:
We all live in yellow submarine,
yellow submarine, yellow submarine.
We all live...