На задворках эпохи, слушая пение птиц,
представляя собою сплошной апогей безымянства,
ты еще небеса продолжаешь зачем-то коптить,
и ушедших любить. И стишками о них заниматься.
Как же голос твой глух. Как же голос твой глух и далек.
Как пустынны холмы. Как же небо полно облаками.
Как тебе тяжело вновь платить этот строгий оброк,
это память твоя облагает тебя. Обрекает
на скитанье вдоль дач, вдоль осенних оград, лагерей
вдоль турбаз, вдоль фасадов твоих обветшалых
на поющую боль, на твой маленький ад, о скорей,
уходить от людей, уходить, никому не мешая.