Поскольку Тот великий изначально
Зачем ему поэзия нужна?
Но вот качает головой печально
Придирчивая Юля Москвина.
На всякий случай Тот подозревает
Недоброе в качании голов -
От этого всегда проистекает
Чего-нибудь, а Тотик не готов!
Быть может эта Юля осуждает
За непочтение каких-нибудь Оксан?
А Тот в Бразилии. И ничего не знает.
Прыжки считает диких обезьян.
А в это время Тотика не любят!
И затевают гадкую измену!
Других кого-то нежат и голубят
В любвях предпочитая перемену.
Вдруг ни с чего снимают с пальцев кольца
И отрекаются. Тот это не забыл!
Он утопил бы с горя их в колодцах
За глупости, что как-то совершил.
Тот пишет это и уже рыдает
От жалости к несчастному себе.
Стихира же, однако, не внимает,
Не сострадает непростой судьбе
И не бежит, чтобы писать "до дрожи"
Мурашки, мол, уже везде бегут
И судороги, и мороз по коже,
И жить осталось только пять минут...
Бездушная какая-то такая.
Погрязла в похоти, а Тот же о любви!
От ада врат и до портала рая
И об огне бушующем в крови;
Всепожирающем всех Тотов ежечасно,
Ежеминутно даже, может быть!
Прости её за умысел несчастный
О глупостях во все рога трубить
И не остави, господине Тоте,
В пороках нераскаянной пропасть
В неволе, пуще всяческой охоты,
Чего-нибудь спереть или украсть.
Тот прочитал своё стихотворенье
И удивившись, сразу умилился -
Гряди же в мир, прекрасное творенье!
И тут уже, конечно, прослезился.