Водовка здоровая
красная, зубровая.
Польская, Посольская
для России свойская.
Горькая отличная
водовка Столичная.
Тминная, Полынная
старочка безвинная.
Как душа, не узкая
водовочка Русская.
Наливай злодеечку,
глядя на наклеечку
бывшую, Московскую
крепкую бесовскую.
В ресторане стопочку
поцелуешь в попочку.
Водовка скабрезная,
дружная с обрезами.
Многим недоступная.
Мафия преступная.
Выпивох без паруса
водка в сорок градусов
свалит неприметная
в вечер безответная.
По цене базарная,
по делам бездарная.
Водка самогонная,
ресторан-вагонная.
Белая балдёжная
самая надёжная.
Водовка слезливая,
но не боязливая.
Водовочка разная –
жидкость не заразная.
Холодна горячая.
Беспросветно-зрячая.
В жизни склеротичная,
страсть как эротичная.
Врезала по темечку,
вылилась в копеечку.
Гулевая, гневная,
медленно-мгновенная.
Всей судьбой избитая
водовка испитая.
Тихая и с песнями,
скольких уж повесила,
развела, поссорила,
радость не оспорила.
Водка разливанная –
гостьюшка незваная,
залетит заветная,
с виду-то приветная.
Дико одурманена,
в мыслях отуманена.
Спиртом разведённая,
банка не бездонная.
Горькая качается
водка, не кончается.
То встаёт, то падает,
проползает гадами.
Знаменита сценами –
вверх взметнулась ценами.
С горлышком отверстием
славится бессмертием.
Водовочку пили мы
в городах под «Шпилями»*
из горла, из горлышка
не в тени, на солнышке.
Стаканом гранёную,
всеми обвинённую.
Под стеклом развратную,
в звоне многократную.
Голова похмельная
с болью беспредельною.
Водовочка горькая,
образину комкая,
нас ты обескровила,
забрала здоровие.
Как же пьют постыдную!?
Горькую, но милую.
Сохраняя выковку,
распивали Рыковку
и крестьянско-светскую,
сталинско-советскую.
Водовку Арбатскую
и хрущёвку Братскую,
брежневскую БАМовку,
у цыган обмановку.
У туристов Троповку,
дёшево – Андроповку
с чукчами, эвенками
пили мы с черненками.
Пили лигачёвочку
дома под ночёвочку.
С горя горбачёвскую,
под залог бичёвскую.
Запили с расстройствами
водку перестройскую;
павлоско-голодную,
радостно талонную.
Допиваем вредную,
очерёдно нервную.
Будем обдираловку
пить по забегаловкам.
Морщась, пьём противную –
кооперативную
водочку ретивую,
в ночь – оперативную.
Горькую арендную,
в марте – референдную
мы под мысли бранные
выпили баранную.
Словно снег огрузную,
за любовь союзную,
пьём федеративную
водовку строптивную.
В пьянке умилённые,
смирно-обновлённые.
Наше умиление
пьёт за удивление.
С матами таганскими,
пулями афганскими
выпили мы с парнями...
...в одиночку, парами
на тахте, под койками.
Коммунисты тройками
пропивают гордые
рублики народные.
Пьяночки сюжетные
за рубли бюджетные –
свадьбы комсомольские
щедро-хлебосольские.
Обещанья лузгая,
челядь профсоюзная
с водкой на поляночке
проводила пьяночки.
Вечерами мглистыми
воры с КаГэБистами,
связи консперируя,
спирт экспроприируя,
шлюзы очищают,
нас же защищают.
Пьют её даровую
старую и новую.
Маршалы с охотою,
скрытые пехотою,
с выстрелом орудия,
стопками орудуя,
весело, играючи,
танками караючи,
на восходе с зорькою
допивают горькую.
Модные – монистами
жёнушки с министрами,
красенько-икристые,
вина всё игристые –
по-французски нежные
подают прилежные
ангелочки райские,
подхалимы барские.
Пили с монархистами,
даже с анархистами.
В царской эволюции.
С кровью в революцию.
Пили с партократами,
выпьем с демократами,
с Дьяволом, антихристом
по полбанки выхлестнем.
Мы в тени под листьями
пили с коммунистами.
В беспросветно-светлое
неизвестно-подлую
с краснозвёздной каскою
за корону царскую,
за шинели длинные,
головы орлинные.
Пили и за Ленина –
дьявольского гения,
сатану, отступника –
красного преступника
самого грабителя
в маске избавителя –
комиссара рьянова
бывшего Ульянова.
Со штанами драными,
с темпами ударными.
Бурные активные
пили коллективную.
В этой жизни матерной
нахлебались лагерной,
сталинско-учительской
водовки мучительской.
В доброте Никитиной
стали ненасытные.
Жадно, по безверию,
выпили за Берию
мы волюнтаристскую
и эквилибристскую.
Пили хорошовскую
в оттепель хрущёвскую.
Наливаем брежневку:
– За него! По-прежнему
за судьбу маячную
водовку коньячную.
С песнею застольною,
сладкую застойную
водовочку шалую
пьём за «Землю Малую».
Власть невиноватая,
но придурковатая.
С этими невеждами
тащимся надеждами.
Оптимист отныне я
с водкой без уныния
в жизни без начальностей
полон ирреальностей,
не ведая кручоновки,
выпьем горбачёновки.
Ельцинки без радости
мы напились гадости
редкостной палёночки
до блевотной плёночки.
Выпили гайдаровки
и опять по Дарвину –
стали обезьянами,
хоть и полупьяными.
По сортирам мочены,
на неё заточены.
Пить мы можем сутками
мягкую вот путинку.
Пили евдокимовку.
А теперь калиновку
допиваем с ветками...
...не было медведевки.
* - имеется ввиду магазины в домах под шпилями,
которые имеются во многих городах в том числе и в Барнауле.