Легкие ажурные ворота из кованого серебра бесшумно распахнулись и изящное белое ландо, запряженное парой белоснежных лошадей с позолоченными гривами покатилось по дорожке, посыпанной золотистым мелким песком. В ландо, держа в руках шелковый зонт, сидела хрупкая, очень красивая девушка. Погруженная в раздумья, она, казалось, не замечала красоты парка и лишь изредка поглядывала по сторонам, тут же теряя интерес.
Бесспорно, у девушки были вески основания пренебрегать окружавшим ее великолепием. Парк поистине чаровал взор. В некоторых местах дорога шла по алее тесно сросшихся стары лип, ветви которых сплетались над головами путников шатром. А в некоторых местах дорога вырывалась на простор и, заливаемая потоками солнечного света, начинала петлять среди цветов.
Парк был огромен. Огромен и прекрасен. Но сидящая на сиденье из белого бархата девушка лишь в нетерпении стискивала ручку зонтика. Наконец, за очередным поворотом показался дворец из белого, сверкавшего на солнце камня. Высокие и узкие стрельчатые окна, украшенные витражами, уносились в высь. Невесомые тонкие колонны, покрытые искусной резьбой, поддерживали балконы и галереи второго и третьего этажей здания.
Но гостья видимо, не впервые видела этот дворец. Легко соскочив с подножки, она быстро поднялась по порфировым ступеням. Двери из толстого прозрачного хрусталя, украшенные малахитовой мозаикой и искусным плетением из золотой проволоки плавно и бесшумно открылись и она очутилась в большом и прохладном вестибюле.
Наверху широкой лестницы показался хоть и седой, но еще не старый и очень красивый мужчина в роскошном атласном халате. Он широко улыбнулся:
- Кого я вижу! Сестра!
- Здравствуй, брат, - ответила девушка, впрочем, без особой сердечности.
Холодок в голосе сестры не обескуражил мужчину. Он еще шире улыбнулся и раскинул руки в объятии. Халат на груди распахнулся и блеснул большой золотой медальон в форме толстого, самодовольно улыбающегося, но глупого лица.
Девушка прижалась щекой к щеке брата и отстранилась.
- Я пришла по делу.
Мужчина замахал руками.
- Пока не пообедаешь со мной и слышать не хочу ни о каких делах! В кои то веки у меня гость, более того, гостья, да еще сестра! Нет, нет, даже не думай! Я так тебе рад... - в его голосе было столько искренней радости, что девушка смягчилась и улыбнулась.
- Ты прав, мы очень редко видимся, - сказала она задумчиво.
- Тем приятнее эти встречи, - ответил мужчина тем же тоном. - И я на самом деле очень рад... Как ты, как у тебя дела?
- Да все по-прежнему, - девушка махнула головой. - никаких новостей. - а у тебя?
Мужчина оживился:
- А вот у меня много новостей и все хорошие! Начну с того, что мой егерь принес мне поистине королевскую куропатку и двух изумительных фазанов! А один рыбак подарил мне чудесного налима! Ну и главное - в парке нашли такие трюфели! В общем, сегодня на обед у меня куропатка с трюфелями, фазаны и налим! И чудесное вино!
Девушка улыбнулась:
- Да, умеешь ты соблазнять!
Через несколько минут лакей в черной ливрее с поклоном попросил их за стол.
Обед был великолепен. Хозяин тоже был явно в ударе поэтому можно было бы с уверенностью сказать что трапеза прошла отлично если бы не поведение девушки. Казалось она чем-то очень сильно встревожена. Под конец всем стало ясно что она отвечает хозяину только из вежливости и часто невпопад.
Поняв это, мужчина допил вино и положил салфетку на стол.
- Перейдем в мой кабинет, - сказал он. - я вижу, ты вся извелась.
Девушка без долгих уговоров прошла в кабинет - очень уютную небольшую комнату. Сев там на диван, она дождалась, пока брат уселся в большое кресло. Мужчина спокойно смотрел на нее, поглаживая пальцами большой перстень с черный камнем на среднем пальце левой руки. Он ждал. Девушка посмотрела ему прямо в глаза.
- Судный день назначен, - сказала она тихо.
Мужчина не шевельнулся.
- Я узнала сегодня утром, - продолжила девушка. - уже все решено.
- Почему ты пришла именно ко мне? - спросил он спокойно. - почему не попыталась спасти кого-нибудь из людей, из смертных? Ведь нас с тобой это не коснется, так ведь?
Девушка стиснула руки.
- Ты прав, нас это не касается. Но я помолвлена с добром, не забывай.
- Поэтому я и удивлен. Вместо того, чтобы кинуться спасать хоть кого-то из смертных, ты пришла ко мне. А ведь это был твой единственный шанс, ты знаешь. После этого к людям тебя уже не пустят, так ведь?
У девушки в глазах стояли слезы - слезы бессилия.
- Знаю, - проговорила она глухо, - все знаю. Но ты сказал очень важные слова - хоть кого-то. - девушка порывисто вскочила и заметалась по комнате. - я только сейчас узнала, что добро иногда может быть еще более жестоким, чем зло! И еще более страшным, брат! Я не могу спасать кого-то, если не могу спасти всех! Какой тогда в этом смысл? Ведь если я попытаюсь предупредить кого-нибудь, что из этого получится? Он узнает будущее, страшное будущее, узнает, но поймет и то, что он бессилен-бессилен спастись или спасти своих родных! Что же это тогда будет? Какое это будет добро, если я причиню ему самое страшное зло, какое только можно придумать? Что будет чувствовать этот человек? - девушка устало села на диван. - поэтому я не нашла другого выхода и пришла к тебе...
Мужчина не торопясь поднялся, подошел к окну и посмотрел на ярко освещенный солнцем парк.
- Я не уверен, что понял тебя до конца, - сказал он, - или понял правильно. Поэтому просто скажи, чего ты хочешь от меня?
- Не знаю, - ответила девушка, не поднимая головы.
- Знаешь, - мужчина с улыбкой посмотрел на нее. - сестра, ты не умеешь врать. А меня ты вообще не можешь обмануть.
Девушка вытерла слезы.
- Предупреди хоть кого-нибудь... - сказала она с мольбой в голосе.
Мужчина подошел к огромному старинному глобусу и задумчиво покрутил его, внимательно рассматривая контуры материков.
- Только что ты убеждала меня в полной бесполезности, даже вредности этой затеи, - ответил он наконец. - и где тут логика?
Девушка подошла к нему и взяла его за руку.
- Ты обручен со злом, - ответила она тихо. - тебе можно...
Он отнял руку.
- Что можно? Сотворить самое большое зло? Неужели даже ты думаешь, что это доставляет мне радость?
Ничего не отвечая, девушка обреченно отошла от него, села на диван и горько заплакала. Вздохнув, он сел рядом с ней и обнял ее.
- Успокойся, прошу, - сказал он нежно. - от слез уже нет никакого смысла... Лучше расскажи, как это все случится.
Глотая слезы, девушка рассказала ему все, что знала, он внимательно слушал, мрачно сдвинув брови. Дослушав, он снова подошел к глобусу. Было видно, что его мучает какой-то вопрос, но он не проронил ни слова.
- Скажи, - девушка смотрела на него, - ты исполнишь мою просьбу?
Мужчина молчал - напряженно молчал, упершись взглядом в глобус.
Подождав немного, девушка молча поднялась и вышла из комнаты. Мужчина очнулся только тогда, когда донесся звук отъезжающего экипажа. Он подошел к столу, достал из изящной шкатулки сигару и закурил ее.
- Сестра, сестра... - промолвил он наконец. - что же ты наделала...
Усевшись в кресло, он погрузился в размышления. Мужчина уже давно понял, что этот визит был не случайным, что не в порыве чувств сестра бросилась именно к нему, нет. Просто она сотворила самое большое добро, которое было возможно. Разве не было самым большим чудом заставить зло сделать доброе дело? Попытаться спасти чью-то жизнь - разве это не есть высшее добро? Но он также понимал, что делая это, он причинял и самое большое зло - сообщить кому-то о том, что его ждет неминуемая гибель!
Почувствовав, что окончательно запутался, мужчина сильно потер ладонями лицо.
- С ума можно сойти... - пробормотал он сквозь ладони. - вот и пойми, где что, где добро, а где зло... Хотя... - он холодно усмехнулся, - раз весь мир начал становиться с ног на голову... - он встал, налил вина и залпом выпил. Закурив еще одну сигару, он потянулся, разминаясь.
- Нечего тут заниматься философией, - сказал он сам себе, становясь прежним. - где зло, где добро - дело десятое, раз все предрешено. Моя задача проста. Вот только... - он подошел к зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение, - кого же предупредить?..
Почти полчаса он, пуская сизые облачка ароматного табачного дыма, ходил по кабинету и думал.
- Кому же? - изредка спрашивал он себя и не отвечая, снова начинал мерить шагами комнату - из угла в угол. Наконец он остановился и позвонил в колокольчик.
-Мой костюм для смертных и карету, - сказал он лакею и грустно улыбнулся.
В доме было темно и тихо - была ночь, лишь тихо доносилось ленивое шуршание прибоя. На кресле спал большой старый кот. А вот его хозяину не спалось. Уже третью ночь подряд он просыпался вот так - вдруг, неожиданно, в самую глухую часть ночи от какого-то странного чувства. Вот и сегодня он лежал и прислушивался к себе, стараясь понять, что же его тревожит и не мог понять. Единственное, что он знал точно, это то, что у него ничего не болело. Скорее, это напоминало грусть - тихую, теплую, обволакивающую грусть и это его и удивляло больше всего. Полежав так с полчаса, он решил покурить.
Выйдя из дома, он осмотрелся. Была тихая, безветренная ясная ночь, убывающая луна и яркие звезды заливали его остров таинственным светом, который он так любил. Вдали мерно шумело море.
- Что же это? - тихо сказал мужчина. - что происходит? Вроде и не полнолуние, - добавил он улыбнувшись. -значит, я еще в своем уме... - несмотря на усмешку, он был растерян. - и не болит ничего... До этого же спал нормально... Старею? Хм... Непонятно... - вздохнул, он выдыхая дым.
Постояв так, он обошел вокруг прудика, сходил к берегу, но пляж был пуст, лишь море блестело под луной, да виднелись огоньки поселка на материковом берегу. Вернувшись обратно к дому, мужчина вновь закурил и решил посидеть на своем излюбленном месте - на высеченной в скале галерее. Поднявшись по каменной лестнице и пройдя сквозь расщелину, он оказался на небольшой, почти круглой площадке и вдруг остановился. Казалось, он сразу постарел лет на двадцать - таким усталым и обреченным стало его лицо.
На высеченной из камня скамейке сидел мужчина. Его темно-зеленый костюм-тройка казался совсем черным. Рядом темным пятном лежал его котелок. Лишь глаза, белоснежная рубашка, да перстень на среднем пальце левой руки поблескивали в свете звезд - луну заслоняли скалы.
Мужчина не испугался незнакомца, было видно, что он его узнал. Скорее, гость его сильно огорчил, поэтому он лишь тяжело вздохнул и сел рядом.
Довольно долгое время оба молчали. Хозяину вовсе не хотелось говорить, гостю, видимо тоже. Но он все же первым не выдержал тягостного молчания.
- Не спится? - спросил он с искренним участием.
- Третью ночь уже, - ответил хозяин, - сам не могу понять, из-за чего. Просто просыпаюсь и все, как отрезало...
Гость резко выпрямившись, посмотрел на него удивленным и пристальным взглядом. Но тут же его лицо стало усталым, он снова согнулся, положив локти на колени и сцепив руки.
- Значит, чувствовал, - проговорил он тихо.
- Что чувствовал? - спросил хозяин.
Вместо ответа, гость снова сел прямо.
- Дай-ка сигарету, - сказал он. Оба закурили, гость выпустил тонкую струйку дыма.
- Крепкие у тебя, - сказал он. - как ты их куришь... Я вот думаю бросить... Только как... Ведь вредно... Здоровье губить...
Тут уже хозяин посмотрел на него с веселым удивлением.
- Вредно для здоровья? Тебе-то какая печаль?!
Гость тихо рассмеялся:
- А вот поживи с мое, да пообщайся с вами, с людьми с мое, таких глупостей понахватаешься, что с ума можно сойти... Ничего, - добавил он, становясь грустным. - скоро все кончится...
Казалось, последние слова хозяин пропустил мимо ушей. Некоторое время оба снова молчали.
- Скоро кончится? - спросил хозяин, - неужто на пенсию решил уйти? Или там, - он махнул головой вверх, - нашли кого пошустрее тебя?
Несмотря на явную несерьезность слов, голос у него был абсолютно серьезным. Гость тоже сидел с непроницаемо-каменным лицом - на нем не показалось даже тени улыбки.
- У нас не может быть пенсии, - сказал он. - да и до офисных интриг нам еще расти да расти, куда нам до вас, - сказал он устало. - дело в другом... Догадаешься сам? - спросил он, посмотрев на собеседника.
Снова воцарилось молчание. Оба без слов закурили еще по одной.
- Чего молчишь? - наконец не выдержал гость. - сказать нечего? Слов не осталось?
- Да нет, - вздохнул хозяин, - в том то и беда что слов очень много...
- Выбрать не можешь?
Хозяин усмехнулся:
- Да. Вот именно, выбрать не могу...
- Ну начни с первого, что приходит на ум.
Хозяин задумался.
- За что? - спросил он наконец.
Гость мрачно смотрел в море.
- Ты всегда умел видеть самую суть... Знаешь, - он откинулся назад, прижавшись спиной к холодному камню. - о том, за что, я могу только догадываться. Это я говорю совершенно искренне. Я даже догадываюсь, более того, уверен в том, что ошибаюсь в своих предположениях. Но... - он горько усмехнулся, - как вы говорите, я человек маленький...
- Еще говорят, не для средних умов, - еще горше усмехнулся хозяин.
- Вот-вот, - подтвердил гость, нимало не обидевшись.
- А люди ему молились, - сказал хозяин грустно. - верили, строили храмы, погибали... Ну ладно я, - сказал он, поворачиваясь к гостю. - чем же провинились младенцы? Непорочные девушки, безусые юноши? Неужели великомученики горели на кострах заживо напрасно? Вот так взять и все уничтожить - всех и вся - все тобой же сотворенное? Зачем?! Какой тогда был смысл все это затевать? Зачем же? Выходит, твоя сестра старалась зря? Все обрученные и помолвленные старались зря? Даже ты, выходит, трепал себе нервы напрасно, купаясь в человеческой грязи? Или я ошибаюсь? За что нам такое? Что мы сделали, или чего мы не сделали, чтобы быть уничтоженными? Согласен, - он перевел дух, - согласен, мы грешили, грешили страшно. Но ведь и добрые дела были! И их было больше, и ты знаешь об этом лучше всех! Зачем же надо было сеять в душах людей и семена добра и ростки зла? И потом наказывать их за пороки? Это же все равно, что посеять на одном поле пшеницу и сорняки, а потом обвинять землю в том, что сора родилось больше! Разве она виновата в том, что и тому и другому дала столько тепла, сколько смогла? Нет... Я десятки раз говорил тебе, что справедливости нет... И был, как оказывается, прав... - хозяин резко, будто обессилев, замолчал.
Гость тоже некоторое время сидел в раздумье.
- Ты ошибаешься, - сказал он наконец. - да, человек - как пашня, но человек - не только земля. У вас две ипостаси - быть и пашней, и пахарем. Ваша душа может рождать и хлеб, и сор, но пахарь ответственен за то, что он выращивает. Он обязан выпалывать сорняки из своей души, он обязан холить и лелеять хлеб, который вырос на его ниве. Ибо для этого дан вам разум - отделять зерна от плевел. И дано сердце, в котором должно расти добро. А вы забыли об этом. Ты спрашиваешь, за что вам все это? А вот за все, что вы натворили... Ты в сотый раз говоришь мне, что справедливости нет. И я сто раз убеждал тебя в обратном. И докажу это сейчас. Посуди сам: вам были даны все блага этого мира. Вам были даны земли, воды, недра, чистейший воздух, леса, цветы, звери, птицы. И как вы этим воспользовались? Оглянись вокруг! Где эти земли и воды, где этот воздух? Скоро вам негде будет сеять хлеб и нечем его поливать. Леса вы превратили в пустыни, извели почти всех птиц и зверей. Вы никогда не брали от земли только то, что вам нужно, нет, вам нужно было и на продажу! Вы радовались, когда росли цены на нефть. Но никто не думал о том, что будет, когда она кончится. Никто не потратил даже гроша на то, чтобы хоть немного смягчить урон, который вы наносите природе добывая эту нефть и сжигая ее. Нет, вы просто радовались и старались добыть ее и продать как можно больше. И не только нефть, но и железо, и уголь, и золото - вы гонялись только за наживой, забывая и о природе, и о будущем, даже обделяли тех, кто в поте лица добывал эту нефть и это железо. Разве не так? А как вы издевались над пахарем? Над скотоводом? Вы унижали тех, кто дает вам хлеб и молоко. Они трудились за гроши. Разве это не грех?
Вам даны были прекрасные женщины, - продолжил он, - а что сделали вы? Вы продавали их как вещь, вы их насиловали, били, издевались, удовлетворяли свою похоть как могли! Более того, пресытившись ими вы перешли на мальчиков! Любовь для вас стала оскорблением, вы как могли избегали детей, вместо того, чтобы рожать их, воспитывать и содержать, вы находили и содержали любовниц, и детей рожали на стороне. Измены стали нормой, разводы стали нормой, вы разводились и забывали своих детей. Даже собаки и свиньи не бросали своих детей. Но в старости, когда вас одолевали немощи и одиночество, вы вспоминали о них и требовали сыновьей признательности и любви. И проклинали их, не получая от них всего этого. А они не могли вам вернуть этот долг, потому что они ничего вам и не должны! Вы рожали их случайно, в погоне за секундным оргазмом. Но вы же не думали о том, что за это мгновение потом придется расплачиваться годами одинокой старости? Тогда зачем обижаться на детей?
Хозяин протянул ему сигарету. Оба закурили и гость снова заговорил.
- Вы крали и убивали. Вы крали все, что могли - злато, хлеб, скот, женщин, детей. Вы убивали младенцев, вы убивали беременных женщин, немощных стариков, вы казнили мальчиков, дабы из них не выросло новое племя. Настоящий воин убивает врага только равного по силе и по оружию. И только в честном бою. А вы убивали исподтишка и не только врага, но истребляли всю его семью, все его семя. Вы создавали себе кумиров - везде и всегда. Вы поклонялись артистам, спортсменам, политикам, писателям, вы их продавали сами себе, вы приносили им в жертву своих детей! Вы мечтали отдать своих дочерей замуж за этих похотливых, слащавых артистов и спортсменов. Для вас это казалось верхом счастья. Богатство и власть, нега и безделье, похоть и жадность овладели вами. И вот наконец пришел миг, когда чаша переполнилась... А ты мне еще говоришь о справедливости...
- Но ведь грешили мы... - хозяин замолчал на полуслове.
- Ты хотел сказать, что вы грешили не по своей воле? Что я вас сбивал с пути истинного, так?
- Да.
Гость рассмеялся.
- Пахал пахарь поле. Пришел к нему пьяница с кувшином вина и предложил бросить работу и выпить с ним. И бросил пахарь соху и начали они пить. Все сроки прошли, семя не упало в землю, урожай не вырос, дети остались голодными, а пахарь впал в уныние и нищету... Так? И кто во всем виноват? Что скажешь?
Хозяин промолчал. Гость, видя это, продолжил:
- Выбор есть всегда и у каждого. И не надо винить зло. Само по себе зло - лишь слово, лишь понятие. По-настоящему злом оно становится тогда, когда облекается действием. А действовали вы.
- Не всегда по своей воле!
Гость хмыкнул.
- Кто или что может заставить взрослого мужчину изнасиловать ребенка? Скажи. Молчишь? Не выгораживай все человечество, прошу тебя.
Хозяин встал.
- Вот ты мне говоришь, что справедливость есть. Тогда скажи мне, почему из-за кучки ублюдков должны гибнуть невинные дети? Зачем должны погибнуть все? Выкиньте плохих, это же проще!
Гость покачал головой.
- Но вы же ничему не учитесь... Выкинуть, как ты выразился, ублюдков, нетрудно... Беда в том, что завтра они появятся снова...
- Из-за нескольких сорняков надо уничтожать целое поле пшеницы? Так?
Гость опять покачал головой:
- Если решишь прополоть - потопчешь и пшеницу. А сорняки вырастут вновь. Тебе придется или затоптать все поле, или семена сора попадут в зерно. Да и сорняков стало слишком много, поверь мне. - он встал и подошел к парапету. - умный был человек Макиавелли... Любил я в свое время с ним беседовать... Так вот, еще он сказал, что люди скорее злы, чем добры и совершают благие поступки только тогда, когда им хочется... Согласись, что он был прав... Пшеница уже больна... Поэтому... - не докончив фразу, он сел обратно.
Внезапно сгорбившись, хозяин тяжело опустился рядом с ним и достал сигареты.
- Когда это случится? - глухо спросил он.
Гость тихо назвал дату. Хозяин грустно вздохнул.
- Так мало, чтобы все успеть... И так много для того, чтобы знать...
Они в молчании докурили, лишь потом хозяин спросил.
- Как это будет?
Гость смотрел на светлеющее небо.
- Сначала вспышка на солнце и выход из строя электроснабжения... Хаос по всему миру... Страшные войны за воду и продовольствие... Неразбериха во всем... Паника... А потом землетрясения, цунами, извержения вулканов... Живые позавидуют мертвым - это оттуда... Потому что безгрешные погибнут сразу и без мучений. А остальным придется умирать долго и мучительно... Очень мучительно...
Хозяин сидел, опустив голову.
- Да... Дела...
Гость посмотрел на него.
- Тебе страшно?
Хозяин помолчал немного.
- Наверное, нет. Ведь мы все и так смертны. Рано или поздно все уходят. Просто жаль, что этот мир перестанет существовать, ведь, что бы там ни было, он прекрасен.
- И что ты будешь делать завтра? - тихо спросил гость.
- Жить, - ответил хозяин. - просто жить. И наслаждаться каждой минутой этой жизни.
- Ни к кому не поедешь? - в голосе гостя была почти нежность.
- Сьезжу... Проведаю своих зайчат...
- А к остальным?
Хозяин долго смотрел на море.
- Нет... Да и зачем?.. Тень из прошлого... Да и не помнит уже меня никто.
Гость встал.
- Наверное, ты прав... Остается только жить...
Хозяин тоже поднялся.
- У меня только один вопрос...
- Самый важный... - с грустной улыбкой договорил гость.
- Да... Зачем ты пришел именно ко мне?
Гость подошел к парапету и долго стоял, глядя на море.
- Потому что я знаю, что ты один будешь просто жить, Мархад... Просто жить..
Гость уже собирался уйти, когда хозяин остановил его.
- У меня есть одна просьба.
Было непонятно - рассердился гость или расстроился.
- Какая? - спросил он.
Хозяин чуть помедлил.
- Я прошу тебя сделать так, что Огурец умер легко и быстро, без страха, тревоги и мучений. Пусть накануне всего этого у него во сне остановится сердце. Сделаешь?
Гость пристально посмотрел на него.
- Ты просишь за кота?
- Да, - ответ был спокойным и уверенным. Более того, в нем чувствовалась сила. Гость вдруг стал мрачным, но это была не злость, а скорее злоба на свое бессилие.
- А за кого-нибудь из людей?
Хозяин вдруг тоже стал злым.
- Люди могут попросить за себя сами. И, ты прав, у нас у всех есть выбор. А у кота его нет. Как нет и возможности попросить. А он такое же живое существо, как и мы, люди. Вот и докажи мне, что справедливость существует, помоги ему уйти легко и спокойно. Он заслуживает этого не меньше, чем мы.
Гость задумался.
- Значит, ты просишь за кота... Хорошо, я это сделаю.
Хозяин улыбнулся.
- Спасибо!
Карета тихо подъехала ко дворцу - сидевший на роскошном кресле мужчина велел ехать как можно тише. Войдя в вестибюль, он задумчиво разделся, скинув одежду прямо на мозаичный пол.
- Меня ни для кого нет, - мрачно сказал он толпе слуг и медленно, усталым шагом прошел в кабинет, и как был, нагой, упал в кресло. Посидев так немного, он тяжело, будто внезапно постарел, поднялся, налил большой бокал вина и выпил. Не успел он поставить бокал на стол, как в двери показался перепуганный слуга.
- Господин, - произнес он тихо, - к вам пришли.
- Я же сказал! - вдруг с яростью прокричал мужчина, - я же сказал!
Побледневший слуга указал на окно.
- Поглядите, господин...
Мужчина резко подошел к окну. У парадной лестницы стояла золотая карета, запряженная шестеркой огненно-медных коней - они иногда вздрагивали и казалось, что по их спинам пробегают огненные всполохи. Мужчина сразу понял, кто к нему пришел. Он не торопясь натянул халат.
- Проси.
Через мгновение в кабинете стало светлее. Вошедший был мужчина - высокий, стройный, еще не пожилой, но уже совершенно седой. Нельзя было понять, что он одет, казалось, он облачен только в мерцающее серебряное сияние.
- Я узнал, что ты ходил к человеку, - сказал он вместо приветствия. - зачем?
- Захотел, - дерзко ответил хозяин гостю.
Мерцание на мгновение стало багровым.
- И что ты ему сказал?
- Все.
- А он? Что сказал он?
- Ты же и сам все знаешь! - взорвался мужчина, - так зачем спрашиваешь? Так охота помучить меня?
Гость смягчился.
- Да, я знаю.
- Тогда зачем?!
Гость вздохнул.
- Когда он заговорил о просьбе, я закрыл уши. И я хочу знать, чего он хочет. Хочу услышать. От тебя.
- Он просил за кота, - грустно и отрешенно, тихим голосом ответил хозяин.
Брови гостя взметнулись.
- Он просил за животное?!
Хозяин все так же отрешенно молчал. Немало не смущаясь гостя, он в одиночку выпил еще.
- И не думай, что он один такой, - сказал он с силой. - таких большинство, я знаю это лучше всех, потому что положение обязывает. Добра в мире больше, хотя его я убеждал в обратном, но только потому, что таковы правила игры. Но с тобой я могу говорить открыто. Моя сестра старается больше моего, поэтому даже в такой страшный момент она решила что- то сделать и пришла ко мне. Я ведь не знаю, что бы я сделал в такой ситуации, - горько усмехнулся он. - Но я точно знаю одно - пока люди способны больше думать о животных, чем о себе - этот мир еще не безнадежен! И, - продолжил он яростно, - я исполню его просьбу! Да, - он остановил гостя, - я знаю, что и на этого кота у тебя припасена участь. Но Мархад не хотел, что его кот испытал все это! Потому что он этого не заслуживает! Впрочем, как не заслуживают и большинство людей. Поэтому я сделаю это, даже если ты после этого уничтожишь меня!
Гость спокойно стоял и слушал его.
- Все сказал? - спросил он наконец.
- Да, - тихо и устало сказал хозяин.
Откуда- то из сияния гость достал белую кошку с забавным коричнево-серыми пятнышками на спине.
- Тогда отнесешь эту кошку ему на остров, - сказал он спокойно улыбаясь.
Хозяин посмотрел на него с удивлением, которое сменилось горькой улыбкой.
- А ты еще больший циник, чем я… Типа, пусть кот и кошка позабавятся напоследок?
Гость отрицательно покачал головой.
- Нет, дослушай спокойно. Ты отнесешь кошку на остров – завтра. И через, - гость назвал срок, - у Огурца родятся прекрасные котята. Думаю, Мархад тоже обрадуется, как думаешь? - гость улыбнулся.
Несколько мгновений хозяин смотрел на него в изумлении и растерянности, затем светлая улыбка озарила его лицо и он низко и с уважением поклонился. Когда он поднял голову, гостя уже не было, лишь на кресле сидела и умывалась небольшая, очень красивая кошка. Мужчина посмотрел на нее с нежностью, подошел к ней, погладил.
- Интересно, как он тебя назовет? – сказал он с улыбкой.
Названный гостем срок был на месяц позже судного дня.