За лабораторией стоял невысокий человек, среднего телосложения, не выдающейся наружности.
Заметив меня, он поспешил выйти с рабочего места, и, подойдя ближе, тепло пожал мне руку.
Тут только я заметил его странный, слегка жутковатый взгляд.
Редкий, черный хрусталик хозяина, был направлен так, что одежда моя, кожа, мышцы и наконец, кости, не препятствовали Вильгельму, видеть главное.
Видимо из-за слабого освещения зрачки аптекаря были крупнее обычного, что предавало взгляду, заурядного, в общем - то мужчины, особую - проклятую барочность.
Достав из меня то, что ему было нужно, Пель негромко, с укоризной произнес:
- Молодой человек, негоже, заставлять себя ждать…
В ответ, я немало удивился, заинтересовавшись, принято ли прибывать в таких обстоятельствах ко времени, и насколько же я опоздал.
Пель чмокнул потрескавшимися губами, и пробубнил:
- Лет на триста… ну да ладно, вы и так задержались – пойдемте.
Еще больше ошеломленный заявлением аптекаря я последовал вслед за ним.
Как казалось изначально, башня чисел не была просто большой вытяжкой для химических изысканий, и вполне оправдывала своё имя.
По винтовой лестнице, идущей вдоль внутренних стен, оборудованных различными стеллажами, мы достигли второго яруса замысловатой постройки.
По моим подсчетам, таких ярусов должно было быть около четырех, так как сама башня была высотой около пяти саженей, а промежутки между перекрытиями составляли, примерно по тридцать три аршина, каждый*.
«Что за несусветная глупость, до сих пор не иметь мне на руках метрических таблиц, когда весь мир уже перешел на них!» - Мелькнула у меня мысль, пока я разглядывал замысловатые отверстия в середине каждого из перекрытий.
Верно, было все-таки и то, что башня была одновременно и трубой.
Однако на втором ярусе мы не задержались, и по традиции, последовали, минуя остальные, к самой крыше.
Это был самый узкий кабинет, и не понятно было, как такие существа как грифоны могли помещаться наверху башни в количестве двух штук, ведь даже один львиный орел был крупнее пятачка - под крышей.
Совершенно непрактичное заведение, было неудобно ещё и тем, что, по-видимому, при выходе испарений наружу, во время опытов, сквозь пространство между конусом кровли и стеной, комната вся наполнялась различными газами.
Умозаключения заставили позабыть меня о проводнике, который, как оказалось, пристально наблюдал за мной своими глазами полными черноты.
Аптекарь выждал момент, замерев, когда в своих раздумьях, я столкнусь с ним.
Взяв доверительно меня за шею, он заговорщицки зашептал, приблизив наши головы. Крупные маслины, заполнили белки полностью. На мгновение, мне показалось, что я увидел в них звезды:
- Ты пришел за уроками? Вот тебе первый: для кого-то мгновения, для кого-то века. Время река, и войти в неё можно тысячи раз. Но оказаться в той же воде не может никто… или почти никто.
С окончанием фразы, Пель отпустил руки, и я почувствовал, как, не имея возможности удержать равновесие, опрокидываюсь в проем!
Казалось, я ошибся…
Сбившись в расчетах, и выбрав ношу не по силам, я падал, и тени начинали просачиваться сквозь воды, огораживающие мою пропасть.
Магнит неизбежного тянул, чтобы измельчить крупицы собранные воедино.
Зиккурат перевернулся. И новая волна рывком отбросила тени!
Горячий воздух вытолкнул тело моё вовне, я снова оказался стоящим перед дверью башни Грифонов.
Человек с бездонными глазами распахнул вход, и милостиво пригласил войти.
* * *
Свет внутри стал ярче. Интерьер бросался в глаза своей новизной. Таинственность в обстановке сохранилась, но будто бы набрала силы.
Мой учитель, уже не казался таким средним по своей внешности. Харизма его намагнитилась от глубокого взгляда, преобразив заурядность в стать.
Аптекарь снова пожал мне руку, и с улыбкой произнес:
- Теперь, юноша, вы не опоздали ни на секунду!
*Считается, что в 1842 году «Законом о мерах и весах», подписанным императором, был закончен решающий этап формирования метрологической службы России, продолжавшийся сто лет. По метрологическому обеспечению Россия вышла на уровень ведущих стран того времени. Но реальных условий для введения единых мер в те времена еще не было. Большинство стран обходились национальными, подчас весьма запутанными системами...
После В. С. Глухова в 1892 году метрологическую службу России возглавил гениальный русский химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834—1907). Хотя при Д. И. Менделееве были возобновлены прототипы русских мер длины — аршина, версты — и уточнялось соотношение русского фунта с английским, основным направлением его работы стало обеспечение перевода российской системы мер на метрическую основу.
Новая фаза этого процесса началась после 1870 года, когда великий русский ученый Д. И. Менделеев приступил к энергичной пропаганде метрической системы, прочитав цикл обширных и ярких лекций.
Назначение его руководителем Главной палаты мер и весов в 1892 году привело к признанию в России равноправия метрической системы среди других систем. Это было зафиксировано в Законе о мерах и весах от 1899 года, в одиннадцатом параграфе которого было записано: «Международные метр и килограмм, их подразделения, а равно и иные метрические меры дозволяется применять в России, наравне с основными российскими мерами, в торговых и иных сделках, контрактах, сметах, подрядах и тому подобных — по взаимному соглашению договаривающихся сторон, а также в пределах деятельности отдельных казенных ведомств... с разрешения или по распоряжению подлежащих министров...»
1 миля (старорусская) = 7 вёрст = 7,4676 км.
1 верста = 500 саженей = 1066,8 м.
1 сажень = 3 аршина = 7 футов = 12 пядей = 48 вершков = 84 дюйма = 100 соток = 2,1336 м.
1 аршин = 4 четверти = 28 дюймов = 16 вершков = 71,12 см.
1 четверть (пядь) = 1/12 сажени = 1/4 аршина = 4 вершка = 7 дюймов = 177,8 мм[2].
1 фут = 12 дюймам = 304,8 мм.
1 вершок = 1,75 дюйма = 44,45 мм.
1 дюйм = 10 линиям = 25,4 мм.
1 сотка = 1/100 сажени = 84 точкам = 21,336 мм[2].
1 линия = 10 точкам = 2,54 мм.
1 точка = 1/100 дюйма = 1/10 линии = 0,254 мм.
9 Глава:
http://www.stihi.ru/2012/06/27/7890