Ковчег

Михаил Свищёв
над слоновьими тушами
парусину задрав куполами,
перегруженный душами,
под завязку набитый телами,

как бортами коробился,
заглушая рычанье и щебет!
лишь осмолка сукровицей
проступала сквозь долгие щели,

семицветной калиткою
возвращался из не было в небыль,
и какими молитвами
ни лудили протёкшее небо,

и какими прожектами
ни делились до хриплого пара
волки, овцы и женщины, –
никому не отыщется пары,

потому что подводное
молчаливей и суше земного,
потому что над волнами,
где всплывает пузырь вместо слова,

где молчание – олово,
бубенец в погремушке младенца,
ни крысёнку, ни голубю
одинаково некуда деться.