Про-зрение. - Философское

      
Самое, самое главное            
В жизни моей теперь,
Сосущее змеем трехглавым,
Стучащее в сердце, как в дверь,

Это совсем не работа
И не партийные дрязги,
И не тоска о ком-то,
И не любовный праздник,

И это даже не книга,
Ради которой живу
И жду лучезарного мига -
Увидеть ее наяву,

И не жена, не дочки
Затмили мне мир собой,
И не хочу знать точно,
Когда он - "последний бой",

Будет или не будет
Атомная война
И уцелеют ли люди
"На вечные времена".

Не в этом дело, понятно,
Ибо такой исход
Выведет нас, как пятна,
И сразу лишит забот.

Приветствую эту долю -
Конец, философски ясный,
Лет двадцать назад с болью
Я мог бы взирать на "ясли" -

Тёплую Землю парную,
Которая испарится,
Теперь же не паникую
И слёз не лью на страницы.

Теперь я боюсь иного,-
И страх мой кощунству сродни, -
Что мир уцелеет снова,
Как "в добрые старые дни",

А люди запрутся дома,
Все блага имея вдоволь.
Не будут сироты и вдовы
В слезах вспоминать "содома".

Будут, как у Стругацких,
Хищные Вещи Века
Над Истиной возвышаться...
А человек-калека  -

   Жалкий, самодовольный,
   Жадный до развлечений,
   Филистер небогомольный
   И усредненный не-гений,
   НесмЫсленный иждивенец,
   Надроботный нео-барин ,
   Красивый большой младенец,
   Который "всегда лучезарен",-

Забудет наши святыни
От Рубенса до Паганини,
Которые уже ныне
Готов закопать в пустыне...

Я вижу таких потомков,
На боли мои плюющих,
Живущих в светлых потёмках
В своих электронных кущах...

А всё началось "сегодня" -
Каких-нибудь четверть века,
Как сделалось очень модным
О благах земных кумекать.

Война отступила малость,
Железные шторы пали,
И публика размечталась,
"За далью" увидя "дали".

Сначала ей предложили
Попробовать коммунизма,
Не напрягая жилы,
А просто как смену жизни.

Поверила масса было
Клянувшемуся Хрущёву,
Что яловая кобыла
Ожеребится коровой.

"Какой же русский не любит"
Потискать теплое вымя?!
... Но просчитались люди -
И сделались очень злыми

Пошли по столам анекдоты:
Сначала на "Аникиту",
А после - на все высоты
Поднялся фольклор несытый.

И юные октябрята,
И бодрые пионеры
Сделались тороваты
В помоях купать "премьеров".

Едва возвели Леонида -
Народ ему сочно выдал.
А после, лояльный с виду,
Копил и копил обиды. 

Потом подвернулся Ленин.
К столетнему юбилею
В фольклоре переоценен,
Он выглядел всё пошлее.

Иной "от лица народа"
Вещал где-нибудь в интиме:
"Кого он поднЯл? Орды!
Но мы не пойдем с ними!

Теперь мы умнее стали,
Мы - личности, а не стадо!
Нас выучил некто Сталин,
Что культы терпеть не надо!"

... Приехали!Распрямились!
Стоптали авторитеты!
Из каждой особи вылез
Тираноборец задетый.

И двинулись диссиденты
К служителям Иеговы,
На прочие континенты,
Чтоб там отряхнуть ... оковы.

А кто оставался дома,
Сжимал кулаки в кармане
И вспыхивал, как солома,
От всяких своих "страданий"

"Страдать" приходилось много -
Слетали стрессы, как птицы.
Оказывались за порогом
Некрасов и Солженицын.

А робкие Мастерзаки
И дерзкие Сахарзоны,
Растоптанные в атаке,
Напрасно рвались из "зоны".

Держала "тюрьма народов"
На "толстой цепи Свободу".
Навстречу искусству хмуро
Вставала "мадам Цензура".

Инфляция нарастала
И лопались пятилетки...
А подвиги "От Орала"
Совсем становились редки...

"На подвиги потянуло -
Ну, родненькие, молитесь!" -
Стращает в часы загула
Родню "закосевший витязь".

И хлещет он зелье рьяно...
И счастлив  ... на дне стакана!
И "кашлял он "на Расею"
И сам, и с роднёю всею...

И все-то вокруг "косые"!...
Ах, Матерь моя, РОссия,
Не дашь укорот  "болезням" -
Мы вместе с тобой исчезнем...
1986