Туда где я и всякий прочий мусор

Туда где я и всякий прочий мусор,
туда где ты и всякий прочий хлам
приходит ночь с одутловатым флюсом,
клюкой тяжёлой шарит по углам.
Потом выходит. В чёрном огороде
на грабли наступает, матерясь.
Затянет дождь, но перестанет, вроде,
потом опять зависнет, точно вязь.
Паук восьмиугольный и суровый —
седой владыка комнаты ночной
(ужо ему!) паясничает снова
в петле болтаясь прямо надо мной.
Вернётся ночь и постучится в двери,
опять клюкой зашарит по углам.
Ты мне закрыла рот рукой, примерив
свою ладонь к моим слепым губам.
Не хочешь знать, что я готов ответить?
Не хочешь слышать, что могу сказать?
Паук восьмиугольный выше смерти
он вверх по нитке пятится опять.
Но голос ночи тих и безыскусен:
с тоской, беззвучным плачем пополам —
Где ты и я, и всякий прочий мусор.
где я и ты, и всякий прочий хлам.