Ах, эта юная пора,
Когда ты бодр и свеж с утра,
Когда девичьи голоса
Из парка, где ещё роса
Лежит на стриженных газонах
И на цветах в больших вазонах,
В вас вызывают не зевоту,
А очень странную охоту
К окну, привставши на носки,
Издать рулады и свистки
Изображая соловья.
И в раз услышать, как друзья
Со всех сторон уже смеются,
Насмешки их потоком льются
"Ты, Сашка, выдал петуха", -
Смеётся "Кюхля" *, - "Ха-ха-ха".
"Да, нет, то наша "Обезьяна" *
Изобразил крик павиана", -
То Дельвиг кличку обыграл.
"Ну, погоди же, зубоскал", -
Подумал Пушкин про себя,
Вихор упругий теребя.
Но всех затмил, конечно, Пущин -
"То, кот был задницей расплющен,
Когда, Параша - наша прачка,
Ведь у неё с похмелья качка,
На лавку села невпопад,
И вот печальный результат.
Теперь охота не охота,
Но будет лекарю работа
Кота от лавки отскребать
И пьяной дуре зад латать".
" Ну, смейтесь, смейтесь, дураки!
Вы что, забыли, простаки,
Что ныне день шестой в июне?
Теперь глотайте жадно слюни,
Хотел вас, братцы, пригласить
В мой день рожденья покутить,
Но вам насмешки, знать, дороже.
Ну, что, прокисли ваши рожи?
К тому ж, порядков всех в обход
Пришёл от дяди перевод.
Собрат-поэт не поскупился,
На стольник дядя разорился".
Ответом Пущина мычанье -
"Да это ж, братцы, состоянье!
Беру слова свои назад,
И про Парашу, и про зад".
Закхекал "Кюхля" "Кхе-кхе-кхе.
Забудь, мой друг, о петухе".
А Дельвиг, тот не извинялся,
Он рядом был и улыбался.
И так, под смех и разговоры
В мгновенье ока кончив сборы,
Лицейских слуг деньгами смазав,
Тогда, как ныне, не подмазав
Преграды честно не пройдёшь,
Лишь время попусту убьёшь,
И вот друзья, почти погодки,
Летят на нанятой пролётке,
Забыв ученье и дела.
Летят из Царского Села
К соблазнам Северной Пальмиры.
Где в бронзе прежние кумиры
Глядят на них чуть свысока.
Ну, где ж им знать, что нелегка
У этих юношей судьбина,
И что уж смертная година
У "Тоси" *, Дельвига, близка.
Всего лишь тридцать два годка
Он проживёт на белом свете,
И не об этом ли вот лете,
Прощаясь, будет он вздыхать.
Как знать, друзья мои, как знать?
И кто же мог предугадать,
Что столь не схожие по нраву,
"Жанно" * и "Кюхля", как отраву
Одной судьбы вино пригубят,
Их ветры вольности погубят
С Сенатской сдунув в кандалы,
Но как же будут им милы,
Вот эти самые мгновения
Что провели они у гения,
Верней в компании одной
В свой самовольный выходной.
А в тридцать семь, да, в тридцать семь
Застынет сердце насовсем
У Саши Пушкина - "Француза" *,
Он звался так за то, что Муза
Ему шептала по-французски,
Но он трудом своим по-русски
Её заставил говорить.
О, сколько б мог он сотворить!
Но вот французик-вертопрах
Дуэльной пулей точно в пах
К олимпу путь его прервал,
И он Икаром вниз упал.
Ну, а пока все живы, юны,
Цыганской скрипки плачут струны,
Поёт цыганка Натали,
Ей вторит хор без устали,
Звенят монисто, ходят плечи,
И задувают юбки свечи,
И от гитар звенящий гул.
Друзья ударились в загул.
Потом на лодочках катанье,
Смех, поцелуи и прощанье,
И снова в Царское Село,
Где их, конечно, занесло
К друзьям-гусарам на квартиру,
Где Пушкин стул обняв как лиру,
Стихи затейные читал,
Бокалы с пуншем осушал,
Хотел гусаром тоже быть,
Чтоб саблей надвое рубить
Врагов земли родной - России.
Потом вдруг вспомнил о Мессии,
Он начал Ирода ругать,
Но притомившись рухнул спать.
Его друзья давно уж спали,
Там, где с бокалами упали.
Ну, а гусары, вот потеха,
Друзей четвёрку ради смеха
В сатин, как в саван, обернули,
Гробы со склада умыкнули.
А ночь-то белая, светло,
И через Царское Село,
Под барабан, за старый мост
Прошли с гробами на погост.
Теперь представьте изумленье,
Друзей в минуту пробужденья,
Они в гробах, кругом кресты.
Могли б случиться и кранты,
Когда б один из шутников,
Жалея глупых сопляков,
В сторонке рядом не дремал.
Он их одежду охранял,
А заодно с рассолом банку,
Что после пьянки спозаранку
Дороже всякого "Клико" -
Хлебнул, и сразу же легко.
Ах, эта славная пора,
Когда с загула ты с утра
Себя укорами не точишь,
А только весело хохочешь
И гонишь скуку - уходи!
Жизнь хороша, всё впереди!
Юрий Антонов
03 июня 2012 г
* Лицейские клички -
"Обезьяна", "Француз" - А.С.Пушкин;
"Кюхля" - В.К.Кюхельбеккер;
"Тося" - А.А.Дельвиг;
"Жанно" - И.И.Пущин.