МОГИЛА ПОЭТА
Позавчера я прошёл испытание, которое в случае отрицательного исхода могло бы стоить мне жизни. В конце дня я по обыкновению не отказал себе в скромном удовольствии принять целебную солевую ванну. Маленькие радости, знаете ли, компенсируют большие неприятности… А что ещё делать безработному литератору, живущему в 15 минутах ходьбы от пляжа? Итак, я приехал на давно облюбованное место, подальше от людских глаз, чтобы поплавать да и поработать под шум мелких, но тяжёлых соляных волн озера Сасык. К моей досаде на облюбованном месте оказался молодой человек, сидевший ко мне спиной и говоривший по телефону. Когда я вежливо спросил его: «Не помешаю?», он даже не обернулся, продолжая разговор. Затем он собрался и ушёл. Я залез в воду и совершил традиционный заплыв… Затем вышел, обсох, написал сонет и встал, чтобы походить босиком по тёплому песку – это тоже маленькая радость. Тут я обнаружил, что на месте, где сидел ушедший молодой человек, лежит бондана. Я поддел её пальцами ноги… А под ней – мобильный телефон с видеокамерой! Такой игрушки у меня никогда не было… Поставьте себя на моё место. Как бы вы поступили?
Надо сказать, я не в первый раз нахожу чьи-то вещи. Однажды на тротуаре я нашёл лопатник, а в нём 80 гривень – крупные по тем временам деньги. Я порылся по отделениям кошелька, нашёл в нём клочок бумаги с телефоном, позвонил по нему и спросил: «Вы ничего не потеряли?» Когда женский голос ответил, что нет, то напрямую спросил: «Я нашёл кошелёк с деньгами, может, кто-то из ваших знакомых потерял?» И только услышав очередное «нет» я позволил себе потратить эти деньги. Были и другие случаи, когда я проявлял себя как человек честный, не буду хвастаться. Одним словом, можно было ожидать, что я не присвою себе находку, а попытаюсь разыскать хозяина. Я сунул мобилу в рюкзак и решил подождать, вдруг парень позвонит с другого телефона или вернётся за своей вещью.
Тут откуда ни возьмись из-за камышей выплывает другой молодой человек и направляется прямо к тому месту, где лежала бондана. Я мог бы сесть на велосипед и уехать, но я дождался, когда он вышел из воды и задал ему вопросы, чтобы удостовериться, он ли хозяин вещи? Юноша был очень миловидный и он очень обрадовался, когда я вернул ему мобильник. Я тогда и подумал: может, он просто искал повод со мною познакомиться таким изощрённым способом? Ведь был отличный повод поддержать разговор с незнакомцем, а там и подружиться… Ко мне время от времени пристают на пляже мужчины, я уже привык. В наше время это не редкость. Итак, я отдал мальчику его игрушку и был таков. Я бы не вспомнил об этом эпизоде, если бы… Если бы не начал считывать поэму Арсения Тарковского «Могила поэта». У Бодлера, кстати, есть одноименное стихотворение. Конечно, я модернизировал перевод. Но мне можно – я же его автор по прошлой жизни!
МОГИЛА ПОЭТА
Когда однажды, мой вы книжник,
Христианин из лучших чувств,
Поскольку он – добра подвижник,
А вы – поборник злых искусств,
В час поздний, даже неба звёзды
Ресницы сонные сомкнут,
Зароет труп ваш, так как грозды
Стопы Мессии не сомнут,
В месте негожем, как скотину,
Паук соткёт там паутину,
Змея найдёт себе там кров,
Могила ваша местом оргий
Станет, не рухнет коль Георгий
С коня, о мой поэт пиров!
Завтра я расскажу читателю, какой участи избежал, поступив честно. Если бы я не вернул найдённый на пляже телефон его владельцу, то сейчас не набирал бы эти строки на компьютере. Я расскажу вам жуткую историю в сонетах, участники которой не выдуманные лица, а реальные люди, наши современники. И пусть мне не смеют поставить в упрёк, что я делаю из них, живых людей, отрицательных персонажей своего сонетного эпоса. Это моё право как художника. Не нравится – не читай. Или напиши опровержение.
***
Из заголовка поэмы «Могила поэта» я извёл два тематически связанных сонета, причём оба корреспондировали с эпизодом, о котором я рассказал в предыдущем посте. Особенно насторожил меня второй сонет. Его зачин представляет собой чистую анаграмму: «Потолстела-то, а поглупела…» О ком это? Речь идёт о женщине, которая когда-то была умна и привлекательна, а теперь… Смотрим в буквы: «Пуга…» Есть догадка? Пугачиха! Хотя я лично с ней не знаком, эта мадам в силу своей профессии оставила след и в моей жизни. Впервые я услышал её знаменитый шлягер, которым она прославилась, в армии. Мой непосредственный начальник сержант Алеханян, давая мне наряд вне очереди на мытьё полов в казарме, всегда ставил пластинку: «Арлекино, Арлекино, нужно быть смешным для всех…» Я уже тогда возненавидел эту попсу и Аллу Борисовну вместе с ней. Мало кто знает, что в то время появился другой забойный хит, «Орланди;на» — песня, написанная в 1970 году творческим дуэтом А. Х. В. (Алексей «Хвост» Хвостенко и Анри Волохонский) на музыку французского шансонье Жана Ферра. Но её я услышал гораздо позже и даже поначалу подумал, что хит написан как иллюстрация факта моей биографии, когда я ночью ударом карате, отработанным в стройбате, убил приставшего ко мне педераста.
Как это ни странно, но за всю мою жизнь ко мне не пристало ни одно обидное прозвище. В школе меня пытались дразнить дегенератом, но начинание успеха не получило. Кличка «Арлекино» ко мне тоже так и не пристала. Я вообще не Пьеро по складу темперамента. Но по мотивам песни Аллы Борисовны я написал грустную автоэпиграмму:
Я живу в палатке
На арене цирка.
Фантики-облатки…
В бублике есть дырка.
Мною, в каком-то смысле, действительно «заполняли перерыв». Мне всегда доставались одни крохи с пиршественного стола Союза писателей. Нет ничего удивительного, что на IX съезде молодых писателей, который прошёл в Москве в 1989 году я зачёл с трибуны воззванием с требованием разогнать эту организацию. Ну, разве это поступок арлекина?
Песни Аллы Борисовны помимо воли вклинивались в людские биографии, вот и в мою тоже. Вспоминаю своё последнее свидание с бывшей женой. Она попросила сопроводить её в универмаг. Всё время, пока мы ходили по отделам, транслировался обычный в таких заведениях музон. Но вот я услышал знакомый голос – Алла Борисовна исполнила свой новый шлягер «Настоящий полковник». Моя жена с ехидством зыркнула про меня. Я понял, зачем она пригласила меня в универмаг. Тётя у неё, родная сестра тёщи, в КГБ работала… Это они устроили мне прощание с семейной жизнью. Я для них был «уголовник», хотя кроме убийства гомосексуалиста не совершил никакого криминала. Ясен пень, что тот, кого я замочил, был моим «хвостом» из КГБ. Отсюда и слава «уголовника».
Конечно же, я заглянул в имя «Алла Борисовна Пугачёва». Что я там увидел, подтвердило правильность моего чтения. Аналогичная картина и в посвящении поэмы Тарковского – «Памяти Н.И.Заболоцкого». Наконец, в самой поэме – та же тема.
Потолстела-то, а поглупела
Пугачиха… Есть бабий маразм.
А когда-то на зависть всем пела.
Ну же, кто я таков, есть уразм?
И попса вся аж оторопела…
Желчный как Роттердамский Эразм
В мир сошёл психопомп: «Отсопела?
Здесь дидрахм на оболы не разм!»
Тут уключина и заскрипела.
Я агонию слышал. Оргазм
Сильно напоминает. Успела
Завещанье составить? Сарказм
В том, что слава сладка, ты ж поспела…
Жажды жизни есть энтузиазм!
Аллу Борисовну побрал
Не мелкий бес, а самолично
Диавол. Красиво жить столично
Сколько же можно? Лев задрал!
Текст некролога подобрал.
Ах, как ещё пожить теплично
Хотелось ото всех отлично,
Броско, и чтоб трусы стирал
Галкин Максим! Ах как приятно
Слыть примадонной на весь мир
В стране огромной, необъятной…
А тут вдруг Чёрт, а с ним не мир,
Требует душу… Как быть с вором,
Подпись когда под договором?
Алла Борисовна! В могилу
Вас пригласил сам Велиал.
Калина как цвет воли ал!
Надо же есть и крокодилу.
Итак, меня чуть за мобилу
На пляже найденную – мал
Грех, а ловец кита поймал! –
Не посадили как дерзилу.
Если бы я, её найдя,
Уехал на велосипеде,
Был бы виновен. Не тебе-де
Чужие вещи брать, ходя.
Но я владельца ждать остался…
Опять ловцам кит не достался!
Если бы попался я как вор,
Вы, Алла Борисовна, избегли
Приговора бы, но вы прибегли
К хитрости. Каков был уговор?
Мой с вами давнишний разговор
Не забыли? Ну так был побег ли
С кражей вещи? Я гордыни сбегли
На лице не зрю вашем, сувор.Вы,
Алла Борисовна, сыграли
С Чёртом – я не взял чужую вещь.
Договор подписан чем, зловещ? –
Кровью. Чёрту душу не пора ли
Отдавать? – Спрошу у вас теперь.
Истиною к стенке есть приперь.
Кто обязал тебя отдать
Ценную вещь её владельцу?
Ведь мог уехать! – И подельцу
Его тебя пришлось бы сдать.
В тюрьме готов ли пострадать?
Лет пару дали б за бездельцу.
Кто б и пришёл к тебе, сидельцу,
Кому в жилетку порыдать?
И ты тогда, не дожидаясь
Суда, ушёл бы насовсем.
У психврача не наблюдаясь,
Ты надоел уже здесь всем.
Ведь ты сторонник суицида?
Но мы ж с тобой не простецы, да?
Если бы покончил ты собой,
То тебя бы, нет, не закопали,
Но сожгли бы, и так бы пропали
Все улики, что всегда с тобой.
Смертью можно дать последний бой!
Дабы все сомнения отпали,
Пусть вскроют твой череп. Вот в опале
Отчего ты, спорящий с судьбой,
Ибо в мозг твой влезли эскулапы,
И как нашалили там их лапы,
Знаешь ты – не зря поэт страдал!
Провалилась зло скрыть их попытка.
Что дистанционная есть пытка,
Видят теперь все. Это скандал.
Они тебя не знают как заставить
Уйти из жизни. Цель врага ясна?
Вот почему тебя лишают сна
Болью, какую трудно и представить.
Не хочешь ли ты радость им доставить?
Тогда уйди из жизни. Смерть красна,
Калина как, но ягода вкусна,
Да горько, труд не завершив, оставить.
Твоя задача – повод им не дать
Закон их применить к тебе. Будь ниже
Травы, тише воды. Спецы они же.
Собой должен уметь ты обладать.
Назначена цена, Разбой-Солова,
За жизнь твою, как за печуга злого.
Разве умирать за веру страшно?
Страшно порой жить, не умирать…
Пугачиха смотрит ошарашно –
Не полковник возглавляет рать –
Сам Аполлион! Ну что, мурашно?
В душу мне не надо было срать.
Хватит тебе, Алла, навсерашно,
И весь мир смеша, уже играть
Примадонну. Вот ты и попалась.
Вся твоя империя распалась,
Только верный Галкин всё ещё
Нежно лижет руку. Покупалась
Лучшая порода ж! Как, хрущо?
Зря творила ты, что запрещо…
Проигрывать грустно всегда.
Ты думала, что Орландино,
Смешной белый клоун, так, да?
Я – айсберг, гигантская льдина…
Встречаться с ним в море суда
Боятся. На нём – холодина…
Я Страшного Ангел суда.
Оторвана с мясом Ундина
Тобой от меня. Никогда
В пещере со мной Алладина
Не рыться тебе, я – звезда,
А ты – роковая ****ина,
Вошедшая в те уж года…
Брюнета смени на блондина!
Ты позавидовала, стало быть,
Моей жене, чтобы меня
Заполучить? Зайкой устала быть?
Есть бездна адского огня…
Криво надменные уста лыбить
Станешь, меня к себе маня,
Съёмку смотреть из-за куста, любить
Как, тела красоту ценя,
Таньку я буду, девку знойную,
Сгорая в ней, как мотылёк,
И зависть ощутишь ты гнойную,
Что не с тобою я возлёг.
Нехорошо, Алла, завидовать.
Избыток некому любви давать?
Когда от меня уходила,
Наслушавшись сплетен, жена,
Молва чтоб её не судила,
Виновна всех меньше она,
Ты, Алла, мне песней вредила
Своей про полковника – на,
Взгляни, ведь за нами следила
Веб-камера, и не одна,
Когда я по универмагу
С женою шёл и по лицу
Её понял всё. На бумагу
Кто и запретит наглецу
Записывать воспоминанья?
Поток это, Алла, сознанья…
«Душа, она для ада создана, –
Сказал Екклесиаст, – им мирозданье
Украсил Бог, а жизнь – это страданье,
А не чреда пиров сплошных одна.
Кто выбрал долг, того бросит жена –
Дети при ней, имеет оправданье!
И холодно на Иова рыданья
Взирает беспощадный Сатана,
Ибо он сам и есть Иов, страна,
На муку самого себя приданье –
В его духе! Как так свежо преданье,
Да верится с трудом? Смотри же, на –
От Бога и в лихие времена
Лев не отрёкся…» – Мышек отпряданье!
Запоздало есть покаяние,
Бесполезное, как колдовство,
Как кота мышью неубояние,
Безрассудство как и хвастовство!
Что коту до тебя расстояние?
Два прыжка-то всего-ничего!
Не спасёт от него состояние,
Не возьмёт сыра он твоего.
Но за хамство, мышь, есть воздаяние
И ответственен всяк за него.
Где твоё, мелкий скот, возблеяние?
Я – пастух мышестада всего!
Арлекином кота осмеяние…
Оборзевшее ты существо!
Ты, Алла, очень постаралась,
Про Арлекина песню спев.
Кто я таков, не разобралась…
И песня злая, и припев.
Казарма мною прибиралась
Под ахаха её распев…
Норушка Львом тут и задралась,
Пискнув и тихо засопев.
Да ты, я вижу, разожралась,
Что не бежишь, оторопев?
Ну вот ты Чёртом и побралась,
Спрятаться в норку не успев.
Мышка от страха обосралась,
Летальный ужас претерпев.
Я здесь уже не очень долго
Буду коптить вам небосвод,
Жертва поклёпа и оболго
Здесь ошельмован Ангел вод.
Ещё терпенья наберитесь
И скоро я как все уйду.
Смотрите, не передеритесь,
Утреннюю деля звезду.
Осталось ждать совсем немного
И я покину мир богов,
Ходящих по земле двуного,
А с ними – их число шагов.
Моё наследие огромно,
Хоть жил на свете автор скромно.
Бомонд Москвы мне омерзел –
Бабло берёт на проведенье
Шествий у пиндосов, раденье
Геев устроить – одерзел!
Ишь, петушатник оборзел!
А где порррядка наведенье?
Слонов и тур в битву введенье
Будет? А то пешк оферзел!
Но это что за пачки евро
В сейфе у Ксении Собчак?
Должно быть, посетить чтоб Евро
А не против властей рычаг!
Политика – это вид шахмат…
Стоит противника в ушах мат!
Апохуизма проповедь они
Политикой помпезно именуют,
Проклятья их народа не минуют,
Но не нужны спокойствия им дни.
Всем не довольны пидоры одни,
Ведь их здесь вместо мисс не коронуют,
Попы же так, завидев их, ревнуют,
Что древние евреи им сродни –
Левит: 20,13! Так зачем
Врагу нужна протестная колонна?
У нас неплодна и превратнолонна
Часть общества. Помочь ей можно чем? –
Законом, дозволяющим гей-браки…
Анальной пробки им же мало в сраке!
Белоленточное беснование!
(Вова Путин не нравится им…)
Позитивное есть основание
У тебя? Поделись с нами им!
Нет, одно лишь «долой!» завывание.
Ты доволен окладом своим,
Пиндотролль? Что есть честь, забывание.
Возмущён я нахальством твоим.
Есть вид спорта – бабла выбивание
На протесты – Сэм дядя доим!
И карманов скорей набивание,
Правда, Ксюша? На том и стоим!
А в ответ – головою кивание,
Нам понятное только двоим…
Ещё не вечность, время ещё длится*,
Но под конец не станет и его,
Если Израиль так будет веселиться,
Как будто не случилось ничего.
– А шо случилось? – Дикая ослица,
Хватающая воздух оттого,
Что страсть души у ней – есть чем хвалиться! –
Отогнала ты от себя – кого?**
Ну что, ближневосточная столица
Трёх вер, узнала Мира своего?
Доколе будешь ты бесстыднолица,
Неужто же мамона – божество?
Когда оставит Бог – кому молиться?
Ещё не вечность, гомобольшинство!
*...И клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет; (Откровение 10:6).
** 24. Привыкшую к пустыне дикую ослицу, в страсти души своей глотающую воздух, кто может удержать? Все, ищущие ее, не утомятся: в ее месяце они найдут ее (Иеремия: 2,24).
Исчезновение могил –
Это процесс закономерный…
Могилки статус – эфемерный,
Погост – не Нижний же Тагил.
Тем пачь не Великоснегил,
Город гигантский, безразмерный,
Свой прах и я там каплемерный,
Будучи выпившим, сногил.
Исчезновенье городов –
Тоже процесс довольно частый.
В Снегил сколь вложено трудов!
А ведь распался, натричастый…*
Такого города уж нет
На самой синей из планет.
* И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его (Откровение: 16, 19).
Зло в человеке – от уменья
Извлечь, увы, не заслужив,
Радость, в ней тяжкие бременья,
Но он их носит, пока жив.
Солнечные в тебе затменья,
О, человек! Бремя сложив,
Имел такие бы ты сменья…
Но ты завистлив, подл и лжив.
Ого, сколько в тебе надменья!
Только когда, очи смежив,
Исполнен чувств всех онеменья,
Лежишь ты, хорошо пожив,
Оно проходит… И знаменья
Вам не даны, сыны нажив.
Зол человек и во вселенной
Нет злее, он чем, никого.
Вот почему незаселенной
Она пребудет для него.
Ещё не стар, а порчей тленной
Тронут уже. Я одного
Постичь не в силах: этой пленной
Души враги вы – для чего?
Молитвы преклонноколенной,
Ни вопиянья твоего
Не слышит Бог. Зло в поколенной
Чреде твоей, лжебожество,
Искусное в зевоте ленной…
Причина – пола солжество.
Литератор-варвар стал велик
И его замалчивать нет мочи,
Только чем могу я вам помочь и
Разве я издал павлиний клик?
Литератор-варвар многолик…
Проповедник пидерозамочи
Не готов тебя взять на помочи,
Онанист: пилик, пилик, пилик…
Ишь, болото хвалит как кулик!
Раньше хоть сквозь скважину замочи
Делали подгляд, ставит примочи
Лекарь как тебе из лиги лиг,
А теперь – тьма видеоулик!
Дрочит попу бледной сын немочи…
Ксюшу Собчак обыск застал
В постели… Час стыда настал!
Вот почему, Ксения, вечно
Вид у тебя слегка устал.
Но это же бесчеловечно,
Это же душеизувечно!
Кот в два прыжка мышку достал:
«Зачем не блеяла овечно?»
Лёд от сосульки у нас тал.
Ну не сосулька, а кристалл!
У русских в храме тонкосвечно…
А это, Ксюша, Чёрт восстал.
Рифмует как парнословечно!
Не будь впредь там, где шумновечно.
В Великобритании закрыли
Сайт русской поэзии, а то
Пидорасов чётом на нём крыли,
А ещё по-вашему – за что?
Те, кто поступает так, мудры ли?
Беспредел такой одобрит – кто?
Криминал они у нас нарыли!
Клоунада в цирке шапито!
Сервер сайта в Англии. Кому же
Жалобу аправить? Произвол!
Не жена у них теперь при муже,
А супруг под номером… Ешь, вол!
Горе тем, уста кто заграждает
Труженику! Рифма – побеждает!
– Прожектор перестройки отношений
Между полами нужен нам, друзья! –
Сказал знаток с иным полом сношений.
Захлопали содомские князья!
– А то у вас тут мало улучшений
В этом вопросе. Не вырази я
Здесь своё менье, не было б решений
Ответственных – не «жёны» и «мужья»,
А с номером супруги! – Правы-левы…
Проблема есть одна: номер какой
Присвоим мы супругу… королевы?
Неужто… первый? Надо же, раз в кой
Он первым оказался! Очень смело!
Долго ещё собрание шумело…
Путч против Путина… Провал!
Миллиардер, оно понятно,
Но генерал…– Ответьте внятно,
У вас что, в памяти провал?
Разве не знали вы про вал,
Драконом пущенный? Занятно!
О путчах генералы мнят, но
Не действуют же напровал!
Дракон пустил из пасти воду,
Дабы увлечь рекой жену,
Родившую в мир воеводу –
Земля впитала влажину!
Путч был провальным от начала.
В страхе общественность молчала…
Будут покупать когда кота,
Пусть хотя б мешок развяжут с мявкой,
Ты же сиди тихо и не мявкай,
Хочешь ли по попе атата?
– Нате вам нахального скота!
Нареките хоть какой имявкой,
Только не Вадимиром! Хомявкой
Промышлял, кошачья блатота.
Кот из торбы вылез, омелел,
А затем лечь на пол повелел:
«Это ограбление! Не с места!
Лапы всем за голову!» Болел
В детстве он, но хвори одолел.
Мышкин Лев царя вам будет вместо!
Жил был кот. Большой-большой…
Баловался анашой.
Хоть кота все не любили,
Он с добрейшей был душой,
Но его так озлобили
И на весь мир оскорбили,
Что стал злюкой кот наш, ой!
Рану сердца углубили.
Перестал кот есть хотеть,
Клянчить пищу, муркотеть,
А мяукать и подавно
И, как следствие, толстеть,
(А ведь толстым был недавно!)
Чтоб по воздуху лететь!
Кота боялись. Зверя ублажить
Ничем было нельзя, ибо лишенья
После котэ безумным оглашенья
Своё сделали дело – бедно жить
Привык кот, но при этом не тужить.
Какие могут быть с ним соглашенья?
Прожить жизнь без единого сплошенья –
Вот цель! А святость надо заслужить!
У большинства котов либо хозяйка
Либо хозяин есть: «Моя ты зяйка!» –
Сюсюкает, а дикий кот угрюм.
Руку к нему не смей приблизить – цапнет!
Хоть кто: еврей, хохол или кацап… – Нет!
Не лапай! Убегу в подвальный трюм!
Шутка ли, убить живую мышь,
Потому что та про стыд забыла.
Но кота мышь так и не добыла.
Отшумел уж для неё камыш.
Знаем карате приёмы мы ж!
Лагеря мышиного убыло…
И что должно, то судьба и сбыла,
А котэ назвали «Тахтамыш».
Это потому что по тахте
Его мыши бегают живые,
Он же хоть бы дал движенье вые,
Ловят, мол, коты пускай их те,
Что меня проворней и моложе,
А тахта – это кошачье ложе!
А реноме иметь татя ночного
Совсем даже не плохо! У кота
По сути-то и не было иного,
И что ему та крыши высота?
Бесстрашье у на голову больного
Не редкость, ведь черна же пустота…
Нет, прыгает. Кота встретить дрянного
На кухне – это сцена ещё та!
И нету ведь метания шального,
Но у котов своя есть блатота –
Одно рычанье с фырканьем – влез снова!
Гроза, ишь, исходит от хвоста.
Да на тебе, котэ, карпа речного,
Ты посмотри, какая вкуснота!
Говорят: он убийца мышей.
Да, но Бог таковым его создал.
Автопеду же в дупу насос дал,
Потому что она без ушей.
Обладатель синейшей из шей
Говорит: мним Христа рук прогвозд ал,
И притом не Иуда Его сдал,
А другой – белошвей-гладкошей.
«Это как это мним?» – Вопросили
Возмущённо все мыши кота,
Позабыв, что он – Царь, притом в силе,
А они – вид всего лишь скота,
Притом мелкого: «Как? – А в романе!
Написали жидобасурмане».
Эстетство есть кошачье. «Цветы Зла»
Написаны, конечно, не собакой.
Это в какой зайти нужно кабак, ой,
Чтобы там встретить Старого Козла!
Нелёгкая котяру завезла
В какой Париж? Да, саблею рубакой
Лучше чем крысой быть мусорнобакой,
Но не котом, чья кухня санузла
Подобие, гостиная и спальня
Совещены. Кошачья есть опальня…
Но поступать не хочет западло
Вновь автор «Цветов Зла», Козлом воскреснув.
Капусту как, от алчности аж треснув,
Вадим ли ест зелёное бабло?
Эту сеть у нас - настанут дни! -
"Левда", сумасшедшая газета
Всколыхнёт - наветы в ней одни!
На в юные годы у клозета
Взятого, который был сродни
Ганимеду, так красив: гризетта
Блекнет рядом с ним - столько модни!
На какой к тебе подъезд козе-то?
Миша Горбачев, ты здесь опять?
У тебя здесь что, место работы?
Никакой отеческой заботы...
Сколько ты берешь? Как, уже пять!
Надо тебе тамать, а не здесть.
Там, Мишаня, это стоит десять!
Разве писать эпиграммы
На педерастов есть грех?
Много сказать анаграммы
Могут про грецкий орех…
Ствольные девятиграммы,
Цель ваша – гей-пустобрех,
Гнать их из школьной программы!
Ваш Лев Толстой – сумарех!
Кто запретит диссиденту
И безработному смех?
Я б задал экспрезиденту
СССР вопрос: мех
Он, как, сбривает с седницы,
Красит ли чресл оседницы?
Ожесточилось сердце у поэта,
А жить кому захочется в аду?
И то, что ему шепчет негриэтта,
Он выдаёт на горе и беду
Живущим во грехе. Страшней дуэта
Нет, чем поэт и тень его. Суду
Их страшному – а ведал кто, что это? –
Всяк, кто стяжал неправедную мзду
В итоге подлежит, одни по смерти,
Другие же при жизни ещё, здесь.
Ей, богачи, гордыню поумерьте,
А ты, царица Савская – кудесь!
Всегда со мною чёрная шаманка,
С нею нова сонетная шарманка!
Жертвой если ты ещё не стал
Чёртовой кошмарной Ефиопки,
То не делай попой опки-опки,
На тебя чтоб аспид не восстал.
Вот, пиит – носить себя устал,
Грузен, зато ходят обе обки
Как у него, а? Ждут поеобки.
У тебя от вида их не встал?
Если ты ещё не принесён
В жертву этой чёртовой шаманке,
То не делай бёдрами обманки,
С ними ты пропал, а не спасён!
Не ведом пока ты на закланье,
Попой не виляй, есть пожеланье…
Доли мне нет в литературе
Отечества, хоть я её
Обогатил, в букв партитуре
Найдя наследие твоё,
Россия! Не в номенклатуре…
В почёте только мудачьё.
Петух оставил крик в культуре!
Что делать? Каждому своё…
Не гордо я, как крест, несу ум,
Совесть и честь своей страны.
Но что поделать? Quiqui suum!
Доли других весьма тучны.
Нужна, пожалуй, для контраста
Стипендия от педераста!
Вова! Ты руки хотя б вымыл,
Указ скандальный подписав!
Это сейчас дешёв рук вымыл,
А раньше мыли их, поссав.
Не только с мылом, но с водою
Напряг был – мой близнец-сиам
Помнит! Как быть с такой бедою? –
Сходи в купальню Силоам!
Руки мочой сначала мыли,
Споласкивали же водой,
И то не питьевой. Не мы ли
Сидим на водах неводой?
Кому стипендию назначат,
Пол, Вознесенский как, иначат!
Радостная для Литинститута
И не только прозвучала весть:
Учрежден фонд гея-проститута!
От стыда глаза куда б отвесть?
Банный лист на булке - вид татута.
Тот, кто захотел его известь,
Будет иметь шарм: "На месте тут, а,
Что было, листок какой-невесть?"
Так и с этой премией: кто мечен
Ею, не утрется никогда.
Значит, в сраме том он был замечен.
И нужна татука иногда.
Премию помпезно назначают,
Да потом стыдливо получают...
Выключили мне за дерзость эту
Вдруг компьютер. Мстят они мне так.
Но что делать? К сил не паритету
Аргумент один только тик-так.
Кончится и время. Коль паштету
Постоять в тепле, он как Спитак
Пахнуть станет. В сердца простоте ту
Правду говорю, мастер атак
Шахматных. Конечно, очень просто
Отключить чтецу компьютер, но
Голосом опальным Окна РОСТА
Выходить-то будут все равно!
Жаль, что новостей впредь не увижу.
Я вас, педерасты, ненавижу!
Глориамания есть славы
Жажда во что бы то ни стало,
Ценой ментовской хоть облавы...
Но это что рука достала
Из-под подушки? Спёки лавы...
С чем это, Ксения, застала
Тебя полиция? Оплавы...
Вот, сбыча мечт, слава настала!
Мадам де Сталь Наполеона
Дыркой от бублика пленяла,
Узанть чтоб, он или не он, а?
Вот если б потом ты воняла*,
Я бы тебя, возможно, трахнул,
Ксюша. А бублик - что? Мир ахнул...
*Наполеон писал Жозефине: "Не мойся! Еду!". Любил резкий бабий запах мужчина.
Выключили мне за дерзость эту
Вдруг компьютер. Мстят они мне так.
Но что делать? К сил не паритету
Аргумент один только тик-так.
Кончится и время. Коль паштету
Постоять в тепле, он как Спитак
Пахнуть станет. В сердца простоте ту
Правду говорю, мастер атак
Шахматных. Конечно, очень просто
Отключить чтецу компьютер, но
Голосом опальным Окна РОСТА
Выходить-то будут все равно!
Жаль, что новостей впредь не увижу.
Я вас, педерасты, ненавижу!
Разве колокол не достоянье
Всенародное? Кто его смел
Подойти застопорить, смел?
У кого кары неубоянье?
Я нашлю на него нестоянье,
Чтоб он в бабу войти не сумел!
Поднесу лишь к доске чёрной мел…
Чертенятами есть осмеянье!
Разве колокол для всей страны
Не есть лингама символ и йони?
Долго булькала птица в бульоне,
Аппетитна с любой стороны…
Не ищу ни почёта, ни славы,
Обижаете неба посла вы.
Ксюша Собчак, ты так прекрасна,
Я оказать тебе готов
Все свои ласки… Но напрасно!
Сучка, не любишь ты котов.
Прекрасен принц, как солнце красно,
Не дрочит, жопных нет глистов,
Трахнуть готов непидорасно
В тени кладбищенских крестов
Тебя на папиной могиле,
Он бы меня не осудил,
Но Ксюшу лапать там моги ли,
Лозу Творец где насадил?
Коту ли грызть твой виноградник?
При мне мой кошечек обрадник!
Закон как наказанья инструмент,
Конечно, нужен, но не тем, кто в Духе.
Для каждого есть истины момент.
Заразой тест: объявишь молодухе?
Я – объявил. Купил медикамент
Себе и ей. Пред Бога не в стыдухе.
Но тот, кто занимает постамент…
Качнулась твердь. Хватанье за воздухи.
Бронзовый идол, гордый монумент,
От жизненной страдавший нескладухи
Твой прототип провёл эксперимент
С моралью… Осаждают его духи
Хому как! Держит статую цемент.
От половой страдал пёс голодухи…
Пушкин, заражавший крепостных
Мальчиков и девочек, виновен.
Не было мотивов в нём честных,
Даже возразят если: он овен –
Разжиревший, я скажу. Смачных
Подбирал содомский хряк свиновен.
Видели его в домах дрянных.
Ну и что, коль дворянин сановен?
Скажут мне: был болен и Бодлер.
Но своей возлюбленной не тронул
Ночью с ней гулявший кавалер,
За сердце лишь грустной песней тронул.
Никого-то он не заразил,
Чем бомонд парижский поразил.
Петушок ваш Пушкин, петушок.
Да дрянной он глиняный горшок!
Но его – с какой целью, понятно? –
Превратили в эдакий вершок.
«Солнцем» аж назвали. Да, занятно.
Не беда, что рифмовал невнятно.
«Солнце» вдруг померкло. Ропот. Шок.
Очи есть, которые манят, но
Дева-роза чумна, чуй слушок!
Ладно б дева, но злой старушок
От старушек, блеющих ягнятно
Что искал? Всё! В каменный мещок!
Минотавр воздухообонятно
Ходит там воздухо-же обнятно.
Суров русский язык, весьма суров.
Представьте космос в виде лабиринта,
А в нём два самоудовлетворинта
Ищут друг друга. Общих у них кров!
Вечной зари там свет всегда багров.
Кошмарен марафон, но ужас спринта
Во мраке… Хоть одна да из перин та
Постелена была б! Паденье в ров.
Эха шагов, от сводов отражаясь,
Блуждают, удаляясь, приближаясь…
А вопль, что ты исторг сто лет тому
Назад, тебя опять настигнуть может
Как рёв того, кто умереть поможет,
Если ты только встретишься ему.
Закон кармы нарушить не трудно,
Трудно выпросить у Божества
Наказанье при жизни за брудно
Годы прожитые здесь, братва.
И украсть можно фомкоорудно
В Духе – истины для торжества!
Слышь, как Гегель сказал изумрудно,
Золотые в зелёном слова:
«Если некто украл булку хлеба,
Потому что совсем отощал,
Не виновен!*» Достоин хвалеб, а?
Вор в законе тобою вещал,
Мудрый немец, у нас же сажают
И за это – закон уважают!
*Жизнь как совокупность целей имеет право пойти наперекор абстрактному праву. Если, например, жизнь может быть поддержана посредством кражи куска хлеба, то этим, правда, поражается собственность другого человека, но было бы неправомерно рассматривать этот поступок, как обычное воровство. Если бы человеку, жизни которого угрожает опасность, не было дозволено действовать так, чтобы сохранить ее, он был бы определен как бесправный и этим отказом ему в жизни отрицалась вся его свобода. Для обеспечения жизни необходимо, правда, многое, и когда мы думаем о будущем, мы должны принимать во внимание все эти единичные стороны. Но жить необходимо только теперь, будущее не абсолютно и подвержено случайности. Поэтому только нужда непосредственно настоящего может оправдать неправовой поступок, ибо в несовершении его заключалось бы совершение неправа, причем наивысшего, а именно полное отрицание наличного бытия свободы; beneficium competentiae должно находить здесь свое место, ибо в родственных отношениях или в других близких отношениях заключено право требовать, чтобы человека не принесли полностью в жертву праву.
Безработица – это вид рабства,
Что бы там не вещали столпы
Либеральной шумящей толпы.
Помним мы ещё жизнь без сатрапства!
Значит, есть и в законе пограбство.
Ты не хочешь голить околпы
Перед барином? – Из-под чулпы
На господ смотри – в ужасе драпство…
Если отрасли можно украсть
И остаться при этом министром,
Потому как к деньгам у них страсть,
Слово у пиромана – к канистрам,
То ограбить их – доблесть и честь.
«Философию права» – прочесть!
Старость и смерть есть то, что мне
Недостаёт, но в жизни вечной.
В храмине смертной, человечной
Свершить свой путь… – Это в цене!
Вернуться радостно вдвойне
Назад с душой неизувечной –
В толпе я не был шумновечной,
Содомский флаг неся к войне.
Старость и смерть есть ценность там,
Где нет ни горя, ни печали…
Грусть только лёгкая в начале,
Что Жалящему по пятам
Принёс, юнцом быв, огорченье –
Поздно постиг Его ученье…
Говорят, заповедь «не кради»
Нарушается. А не вреди
Человечеству, обогатившись!
Лучше храм из руин возроди.
Но ты Бога хулишь, извратившись,
На путь истины не возвратившись.
Суррогатно потомство роди,
С безвозвратной надеждой простившись
Как все люди зачать чадо, но
Ты изнежен, тебе не дано
Трахнуть женщину так, чтоб стонала
От любви она, ибо давно
Импотент ты. Страна чтобы знала.
Мочкануть тебя – нет криминала.
Я оправдаю воровство
У богача и педераста
Убийство – вот тебе как раз та
Обратка, лжесексменьшенство!
Пушкина скину твоего –
Обожествили ногтераста!
Он нужен мне был для контраста,
Думское гомобольшинство!
Тот, обокрал кто богача,
Вины пред Духа не имеет.
Пусть петушок только посмеет
Разинуть клювик – горяча
Рука бывает у Вадима!
А без суда кто был судим, а?
По-русски говорю вам: гомосек –
Это позор и порча для народа.
Лгут, что такими их творит природа,
Но прав зато с секирой дровосек.
Вот, таракан – полезнейший насек.
Хранитель овощей он огорода.
Есть рыжая, есть чёрная порода…
Полезней педераст его – усек?
А потому что класс он креативный.
Красив его наряд декоративный,
Заквас он демократии любой.
Что как солдат на вошь глядишь, противный?
Ты скрытый гей и тоже голубой,
Мы разберёмся скоро и с тобой!
Широки врата, те что ведут
В вечную погибель, но калиткой
Проскрипев, и захрустев улиткой,
Входят в рай, где их совсем не ждут.
По аллее утренней бредут…
Пышны розы! Меж каменной плиткой
Выросла трава, став сателлиткой
Вечных глыб… Таким же всё найдут.
На капель фонтана набредут,
Гипсовой ущербной монолиткой
Там стоит богиня, инвалидкой
Ставшая от сырости. Дадут
Срок поэтам. Поздно издадут.
Оклевещуть: спав iз малолiткой.
К ядерной войне дело идёт.
С каждым днём наглеют содомиты
И всё кровожадней их наймиты,
Ну а неизбежное не ждёт.
И как грязь свинья всегда найдёт,
И как пёс, какого и возьми ты,
Лижет свой изблев, в антисемиты
Тот, кто не предызбран, попадёт.
Ядерной войны, что неизбежна,
Ибо церкви страшно возвестить,
Что пришёл Христос, бомбоубежно
Вам не переждать, пора вместить.
На планете как у себя дома
Солдатня бесчинствует Содома…
Ядерной войны не отменить,
Если об Арсении Тарковском
Церковь премолчит, а о цековском
Автопеде будет впредь темнить.
Русь нужно скорей объединить!
Но спасенье не в гербе московском,
А в хохла трезубе златоковском.
О четвёртом Риме хватит мнить!
Поздно скоро будет временить.
Уж о президенте Ходорковском
Белый Дом мечтает, только псковском,
А в Москве останки будут гнить.
В трусости пришёл я обвинить
Шепчущих о плаче стариковском.
Стеченье двух случайностей всегда
Ум поражает. Вера тем мистична,
Что по сути своей математична…
Случается такое иногда
И волосы шевелятся тогда
На голове и теле. Фантастична
Художницы картина, артистична
Манера! Вдруг сбылось, что никогда
Случиться не могло бы, потому что
Чудес на свете не бывает, но
А это что такое? И кому ж то
Чудо творить среди людей дано?
Утешителю! Скажете, шучу, да?
А рифмовать как Дух есть что – не чудо?
Ода «К Левконое». Квинт Гораций
Флакк. Чем замечательна она?
Тем, что чтица из всех римских граций
С эллинскими им предпочтена.
Мир есть театр, где вместо декораций
Шаровидной сцены – времена…
Надо лишь уметь без аберраций
Чёты сочетать. – Что там? – Война…
– Сколько надо сделать операций,
Чтоб картина сделалась ясна?
– Когда как. Зато без перлюстраций
Пишет внутри текста письмена
Чтец не для логических фрустраций.
– Очень уж игра твоя странна…
В чём, человек, величие твоё
И отчего ты высоко вознёсся?
Как курица, петух в соломе нёсся,
Яйцо лежало где, вроде ничьё.
Петух его и высидел: "Моё, -
Гордится, - чадо!" Слух о том пронёсся.
Главный петух к новатору отнёсся
Сердечно. Да уж. Каждому своё.
В пример его поставил конкурентам:
"Где кур не на яйце, насеста крен там!"
И начал паче курочек топтать.
Всё было б хорошо, однако куры
Нестись вдруг перестали: "Строит куры
Петух наш петуху!" - стали роптать.
Печально, человек, видеть твои
Последствия царенья над природой.
Нет ласточек, исчезли соловьи,
Рыси и волки со своей породой.
Повсюду механизмы, а Мои
Творенья где? На их отстрел добро дай.
Естественные ты себе Раи
Устроил! Не почил бы Я мир одой.
Телу комфортно, а душе? Ну и
Как это «красота» стала «уродой»?
Опять с себе подобными бои
За земляное масло… Сковородой
Тебя б прихлопнуть, пуки чтоб сии
Не слышать дупы сероводородой!
Устанут лгать, что никакого зла
От гомосеков нет, и англичане.
Одно дело, когда кальмары в чане,
Другое – унитазница вползла.
Серая мразь на стенках санузла
Встречается. Вам в голову моча не
Ударила, британцы и датчане
С голландцами и шведами? Везла
Нелёгкая телегу! Немцы тоже
С французами. Да устоял там кто же –
Испанец, грек, а может финн, норвег?
Все в один голос смело утверждают,
Что геи креативны. Убеждают!
Когда ты лгать устанешь, человек?
Они желали показать,
Что на планете всех сильнее.
Ладно б добрее и умнее!
Не доблесть слабых истязать.
Лучше всего их наказать
Презреньем. Мир не стал прочнее,
К концу идёт всё тем вернее,
Что требовалось доказать.
Как атеиста обязать
Не делать зла? Оно ж ценнее,
Когда запретно! А скромнее
Жить – богача? Время дерзать!
Дело к войне идёт, сказать:
«К миру» не смею – так честнее.
Ожесточился я, ожесточился…
Вновь приступ мизантропии случился.
Не верю в человечество. Оно,
А лгать я до сих пор не научился,
Как стадо на убой обречено.
«Овечеством» не зря наречено.
А из меня пастух не получился,
Спасающий овец, словно в кино.
Вот почему я ликом омрачился
И до смерти душою огорчился.
Скоро война, а мне не всё равно.
Я б как герой на ней не отличился,
Но рухнул бы убитый, как бревно.
Не верю я в людей уже давно.
Неужели же люди не видят,
Кто явился к ним не без чудес?
Лучше чем третий Рим трёх Одесс?
Но Одессу в Москве ненавидят.
Одесситы же зло ядовидят:
«Нас не любят из-за стюардесс,
Манекенщиц, лишённых сердец,
Взоры чьи, как кристалл, ледовидят!»
Ненавидят Одессу в Москве,
Потому что завидуют сильно,
Но глядит не ласкаво-просильно
Отчего-то в лице невдове
Одессит. Ненавидят его все.
Одесситок же гордых и вовсе.
К гибели готов в любой момент,
С этикою я эксперимент
Провожу: к какому результату
Праведность приводит, заешь, мент?
– На-ко, диссидент, тебе лопату.
Рой в жару могилу. Геев кату –
Тот ещё, советский инструмент!
Вырыл? Быть не может! Мир Солдату!
Яму приходили посмотреть.
Вырыл, да по ГОСТу, не на треть,
Не на половину – на два метра!
Глину же в жару не растереть
Даже ком о ком. Сонетов мэтра
В Саки приезжают лицезреть…
Когда поэта оглашали
Умалишённым, где была
Европа? А когда лишали
Работы – чем ты помогла?
Вы очень сильно оплошали –
Воскресший автор «Цветов Зла»
Не содомит! Его душа ли
Во мне, моя ли в нём жила?
Так что, писать не разрешали
Свободной прессе правду? Шла
Она б туда, где жёнам шали
С глазным прорезом шьют – ушла
А то уж шибко! Вам мешали…
Да власть вам пикнуть не дала!
Я Утешитель только тому,
Кто сумел грех Едемский оставить,
Мира проповедь очень проста ведь:
Утопи, как Герасим, му-му!
Да не нужен я с ней никому,
Но меня псы мечтают заставить
Делать то, что они, чтоб уста вить
Впредь е смел сообразно уму.
Остальным не Утешитель я –
Обвинитель, затем Судия.
Вот и вся очень грустная повесть
Про разбойного свист соловья
У которого чистая совесть,
Но при этом не миф быль моя.
Америка циничная страна,
При этом весьма ханжеская: верим
Мы де тут в Бога, а что сексперверим,
Так Бог и сам такой. Весьма странна
Их вера в Бога! Изо всех стран на
Роль лидера претензию – лишь дверь им
На щёлку приоткрой, ворвётся зверем! –
Язык имеет – мир весь завтра на! –
Новосодомский. Радостей земных
Того лишат, просить его кто смеет
Убраться прочь. Наймитов же имеет
Содом везде, людей внутри гнилых.
Незнаньем наказал язык английский
Дух истины, весьма ему не близкий!
Америка не интересна мне
И нет страны, по-моему, пошлее,
При этом чем богаче, тем наглее
Становится она на взгляд извне.
Теперь в этой заносчивой стране
Шок, оторопь: жить стало веселее
И интересней русским, ибо злее
Шайтана пишет кто в их стороне?
А их отрада – в маленькой войне,
Зато победоносной. Не теплее
На сердце от неё только – милее
То, чего нет, но хочется вдвойне
Его заполучить, оно ж в цене…
Луны с неба хотеть надо смелее!
Правда, что у Ксении Собчак
Найден бублик кроме миллиона? –
«Гестия хранить должна очаг, –
В рифму был ответ Наполеона, –
А не елоленточный общак.
Лавочников полно поле оно,
Подавай заморский им нещак,
А не блог в стихах Аполлиона!
А что Ксюша бублик натощак
Кушает, то не из стали он, а
Из муки, у ней же отощак.
Кушая, героя Илиона
Представляет, думаю, спущак.
Дамский есть синдром Пигмалиона…»
Отвергнувшая Сатану
По той или иной причине,
Кораблик как, идёт ко дну…
Не в том, чтоб «нет» сказать, он чине.
Ксюша, покинь лучше страну.
Я к тебе, к файной как дивчине,
А ты мне – бублик? Ну и ну!
Ты не нова, чтоб быть в почине.
Не говорят «нет» Сатане.
Те, кто отказ мне дать посмеют,
Славы лишаются, немеют,
И забываются вполне.
Не по моей, впрочем, вине.
Демоны зло творить умеют!
Просто надо приехать во Внуково
И купить в Симферополь билет.
До меня пол часа. Если мну кого,
Помнит женщина то много лет.
Старика нежить будешь негнукого,
Не меня если. Женский балет
Одиночный на льду есть… А ну-ка во
Пируэт войди – ух! – напослед.
Ты, конечно, приехать откажешься.
Значит, демоны держать тебя.
Ну и что, коль без славы окажешься?
Хоть как женщина вспомнишь себя.
Никакая не львица ты светская,
Буржуазочка ты постсоветская…
Никто не станет на весь мир кричать:
«Ксюша Собчак беременна от Чёрта!»
А знаешь, как горит звезда вечор та?
Впрочем, об этом лучше премолчать.
Скоро и светской львицей величать
Тебя никто не будет. Перечёрта
Косой есть крест. Пьян бабий сквозь ночь ор-то,
Страшно одною старость-то встречать.
Бесы тебе ко мне не разрешают
Приехать, не свободна ты, видать.
Я мог бы материнство тебе дать,
Да демоны тебе твои мешают.
Сторчишься, Ксюша, скоро ты одна,
Скатишься до общественного дна…
Гендерные выродки, чего
Бог не дал вам, что вы омрачили
Провиденье, Духа огорчили.
Пасти псы отверзли – на кого?
Не пойму никак я одного:
Для чего, зверьки, вас приручили
И срамному делу научили –
Напоказ бесславить естество?
Что нашло ты, недобольшинство,
В мерзости? – Нас взрослые случили. –
Отвечают. Душ они врачи ли?
А ума, что, нету своего?
Вырожденье общества всего –
Вот что вы в итоге получили.
Декоративный стиль «гламур»
Осмыслить можно иронично.
Выглядит клубно-землянично
Красоток щебет про l`amour.
Кота жизнь – не сплошной мурмур.
Киску попробуй загранично
Упаковать, живя кинично!
Ведь я же кот а не лемур.
Нельзя сказать, что у эпохи
Нашей нет стиля, но чтоб охи
С ахами вызвал новый стиль,
Вкус эстетический потребен,
Да заднелапно он погребен…
Снести гламур пора в утиль!
Так для чего Господь Бог человеку
Дал чёрную аптеку? – Вот вопрос.
Чтоб не страдал без женщины матрос?
Но ещё хуже с ней кайфоловеку.
Когда придёт на ум исчезновеку
Идея прекратить балласта сброс,
Он ощутит, как мощно ум возрос,
И вызов бросит врач больному веку:
«Оргазмонаркоманы!» Слово-то
Негодное какое. Ненавистен
Стал людям, но силён с ним спорить – кто?
Диагнозом обидным вновь он истин:
«Да вы же сексоголики, дрочки!»
Пища кита – креветные рачки…
В поэзии сказать возможно то,
Что проза описать даже не смеет,
Поскольку объясненья не имеет
Того, чего не может знать никто
Кроме Творца, Поэта тоже****, что
Читающий по-гречески сумеет
Прочесть в символе веры, и немеет
Культурная Европа, мы зато
Дар речи обрели! Кто-то веками
Из поколенья в поколенье, но
Тайно слагал сонеты… С облаками
Пришёл-таки Христос!***** Запрещено
Доколе будет облако законом?
Парить велено Богом высоко нам!******
* Когда поднимался ковчег в путь, Моисей говорил: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя! (Числа: 10,35)
**Пороть бок (феня) – совершить трагическую оплошность.
***Фаворский свет описан во всех синоптических евангелиях:
«и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф.17:2)
«Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить.» (Мк.9:3)
«И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею.» (Лк.9:29)
****Именно так, если перевести дословно: «Поэт неба и земли» назван Бог в греческом Символе веры.
*****Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь. (Откровение: 1,7).
******Отсюда происходит слово «высокопарность».
Презерватив ведь можно проколоть…
И есть у проституток солидарность –
За чёрную жлоба неблагодарность
Наказывают так: проникнув в плоть,
Букет в ней расцветает, гноя вплоть
И шанкра, но ещё есть лапидарность
Анализа на ВИЧ… ногой ударность
По яйцам как. Уж лучше яд вклолоть
Такому дать, чем выпустить для мести
Бабочкам ночи, ну и с ними вместе –
Всему людскому роду. Я за то,
Чтоб делать эвтаназию давали
Таким. Счастливей жизнь будет едва ли
У псов, а поручится за них – кто?
В готике твоей в небу порыв
Тщетен, ниспадение обратно…
Пол употребляешь ты превратно,
В кал талант один, и тот зарыв.
Что тебя волнует, первовзрыв
Вещества? Весьма энерготратно
Он произошёл, несметнократно
Превзойдя всё то, что ты, раскрыв
Новый телескоп свой на орбите,
В космосе увидишь, а что до
Взрыва было? Вот и в инфобите
Счастья нет, но что на ум взбредо,
То ты и творишь, неблагодарно
Свой талант мне возвратив бездарно.
Честность не ценится нигде.
Честный поступок наказуем.
Сухарь обиды сквозь слезу ем:
Порядочен? – Живи в нужде!
А непорядочность везде
Ценима. Ею образуем
Достаток! Честный предсказуем,
А непорядочный, свой-де,
Возможно, не предаст не много
Коль денег предложить, зато
За пса, ходящего двуного,
Кто поручится на все сто?
От суммы лишь вознагражденья
Зависит смена убежденья.А
Начало человека и конец…
Велосипед у мамы с папой долго
Выклянчивал я нагло, как птенец
Еду – чувство родительского долга
Сработало. Не нов вперёд гонец,
Но я ему продлил жизнь: вся недолга
Детали поменять… Не как свинец
Зато во снах летаю – от и до лга! –
Я до сих пор. Велосипед теперь
«Солярис» называется мой. Тоже
Не новый, зато в гору эка вперь!
Жизнь человека – это в подытожи
Повесть, рассказ, роман… Мир для того
Создан, что Автор посетил его.
На титул «чело века» объяви
Кто конкурс, конкурентов не имел бы
Мой череп. Состязаться кто посмел бы
С этою, как её ни назови,
Тиарой, клином, цифрой V – лови
Взором момент! Не стал белым как мел бы
Лицом, кабы увидеть ты сумел бы
Чалму, что как на органе любви!
Я начал уж лысеть, когда заметил
Однажды её в зеркале. Был шок.
Нехило Господь Бог шельмца пометил!
«С рогами Чёрт…» – Пошёл уже слушок.
Я, между прочим, и не отрицаю,
Что есмь Денница – в сумраке мерцаю!
Доколе величаться, человек,
Венцом себя творенья почитая,
Ты будешь? Любо мне дельфинов стая,
Вот кем воскресну, свой окончив век!
Андреаяс Брейвик как – суров норвег! –
Во гневе вышел на забой скота я.
Наполнена чем жизнь ваша пустая? –
Стенаньем и зажмуриваньем век!
Наполеона даже Жозефина
Оставила… Нет, лучше жизнь дельфина.
Вот кто венец творенья на Земле.
Имеет честь один из миллиона…
Мизантропия у Наполеона.
Верно и то, что мир погряз во зле.
Мелочиться зачем, если в жертву
Принесен будет весь род людской?
Дозволяющий людосожертву,
Ты зачем Богу неба такой?
Тихим сапом прорывший в нуже ртву
Всеумеющей правой рукой,
По канату над пропастью жердву
Ты несёшь над ревущей рекой…
Ибо ты говоришь в своём сердце:
«Если Бог на меня не в осердце,
То жив буду, а сплох мой не грех».
Как не грех, если гнусность и мерзость?
А творца искушать – это дерзость,
Но язычник ты и пустобрех.
– Тебе же нежно говорят:
Пастернака; стих прочитала?
– Я наизусть… – Запричитала!
В койку! На девять раз подряд.
Вот из советских октябрят
Кто вырастает! – Значит, ала
Заря востока? – Свечетала…
– На внеочередной снаряд
Товсь! – Уже звёзды не горят…
– Ты чё, часы всё вычитала?
Товсь, говорят, изба-читала!
Когда тебя довлетворят,
Молчи, тебя ж не четверят!
Лучше б ты мужа почитала…