Тянут деревья к людям костлявые ветки,
Зеленея от злости...
Люди толпой бегут от самих себя.
Вечер.
Ветер нежнее поцелуя влюблённой вампирши,
Как будто крадущейся за мной по пятам,
А в дали
В цепких объятиях удава-бульвара
Отчаянно бьётся в неравной схватке
Солнце-жарптица...
И тут показалось - я не с этой планеты,
А дорога домой бездыханно лежит
Сквозь врата безнадёги в центре Геенны
Под стражей злых церберят,
Для которых заблудшие души пришельцев -
Деликатес,
А череп и кости - это трофей.
Облик людской приелся, родной – забыт;
Бытзаелович душит, со мной играя,
В "лапы-ловишь-убегаешь",
И так продолжается двадцать лет....
Циферблат на старых часах, подаренных дедом,
(Который с луны свалился, если, конечно, верить бабуле)
Вдруг поменял свой привычный цвет,
Как очи Харона, ждущего плату
За экскурсию через бездонный Стикс,
Как светофор,
Одиноко растущий на шоссе в никуда.
Стрелки-пророки встали на цифрах четыре и восемь,
Превратив часы в опечаленный смайлик,
Застывший со скорбной гримасой,
А Солнце-жарптица, помахав на прощанье крылом,
Исчезла в неоновой пасти,
И сытый удав-бульвар до утра
По шею во тьме увяз...