Из первого тысячелетья
тебе привидится Авдад,
где мы не мы, а наши дети
шумливо смуглы, и "вода" -
такое замкнутое слово-
дождем тропической стены,
и пол церковный зацелован,
и войны все завершены.
Нам жить и жить, и потому мы
еще не умерли тогда,
да и вообще никто не умер
из всех, оставивших Авдад.
Не жил. Не сгинул. Не рождался.
И бедуинов не крестил.
И грех гадалке отпустил,
поскольку не ходил к гадалке.