Предисловие: Недавно мне приснился Драко Малфой. В том смысле, что я сам себе так снюсь. Раньше - часто. Нынче - изредка и как-нибудь извращённо. В выше упомянутом недавнем случае то был сон про абсолютно белую башню, невыразимое чувство горечи и прочей гадости, вспышки каких-то якобы воспоминаний, вызывавших тоску, слёзы, потоки чёрной жижи из белого рта на белые-белые цепи огромной паутины, к центру которой Драко и был прикован. И ещё в том сне был бич, свистящий посреди круглой белой башни, он полосовал спину, а она оставалась белой, только облачка талька тревожно вздымались от кожи, хотя её цвет от этого ничуть не менялся, оставаясь издевательски-снежным. Но визуальный ряд внушал не так крепко, как эмоции, испытываемые во сне в шкуре героя - словно разворошили прошлогодние листья, и в воздух поднялись прогорклые ароматы тлена. Ох, в общем, Драко порой мне снится, и в девяносто девяти процентах случаев это какая-то жуть, после которой хочется зайтись в истерике и икать от рыданий, но по пробуждении меня быстро отпускает и я с недоумением думаю, что это такое вообще было?! Ну, ясное дело, сие месть от недоигранного, задавленного в себе, заброшенного персонажа, у которого вся его персонажная судьба была сплошной задницей, на чём он и был зачёркнут, вот и последствия. Итак, я это всё к тому, что по следам просмотренного намедни сна я написал стихотворение. Кому интересно, вникайте. Абсурд и абстракция, замешанные на страдальческих соплях и штукатурке с белилами.
Стихотворение:
Мне снится башня, крепость меловая,
Белым-бело, в туманах потолок,
В молочной паутине замерзает
Один не оправдавшийся игрок.
Он бел, как всё вокруг, как сами стены,
Но вот глаза иной имеют цвет -
В них отблески гордыни и измены,
Лишь тени, ничего живого нет.
Холодный пепел в радужке теснится,
Такой знакомый взгляд у этих глаз…
Я понимаю, что мне это снится,
Но снится далеко не в первый раз.
Я вижу, как по краю паутины
Скользит Его палач, сжимая кнут,
И… чувствую! – измученную спину
Шипы тугой косы нещадно жгут.
Переживаю жуткое прозренье,
И, больше свой рассудок не двоя,
Трясу цепей не рвущиеся звенья,
Осознавая, в белой башне – я:
Усталый пленник умершего мира,
Забытый призрак бледной пустоты,
В холодной зыби рваного эфира
В оковы запакован, как в бинты.
Всё ближе мой мучитель - злая Память.
Я вспоминаю голоса врагов,
А чтоб шипами боль мою обрамить,
Она мне шепчет, кто я сам таков.
И в Ней всплывает раскалённым зна’ком
Усадьба, алебастровый павлин…
Я вспоминаю, моё имя – Драко,
Единственный, но нелюбимый сын.
Гордец, глупец, отцовский подражала,
Чужих признаний коллекционер.
Я помню, плача девушка дрожала,
А я её дразнил на свой манер…
Я помню, маги закипали злобой
Под смеха издевательского звон.
Красивый, сероглазый, белолобый,
Я был тогда лишь сам в себя влюблён.
Все были для меня открыты двери,
Шёл напрямик, где прочие - в обход.
Теперь мне так не хочется поверить -
Никто сюда за мною не придёт.
А после память застилает белым,
И, милость эту возблагодарив,
Я забываюсь, телом ослабелым
Ныряя в ослепительный обрыв.
Беспамятство – вот зелье от мучений.
В безвестности морозно и бело.
На год освобождая от прозрений,
Мне сон целует блёклое чело.
Герой прочтённой и забытой сказки,
Я оживаю только раз в году,
Чтоб несколько минут не в тихой ласке
Провёл я, а в горячечном бреду.
И ничего не будет так, как прежде,
Былое тлеет мусорным комком,
А из груди вчерашние надежды
Железным прорываются цветком.