Любимая моя, глухонемая.
Не помнишь, не скучаешь, не звонишь.
Я говорю, а ты не понимаешь,
словечка жду, а ты всегда молчишь.
Грустим ли, шутим, просто выйдем в город,
обновку купим – всё в душе губя,
нечеловеческий, какой-то тусклый холод,
как из могилы, веет от тебя.
Целуешься – а губы как из жести.
Мне не дано не то чтобы любить –
хотя б на языке каких-то жестов
тебе хоть что-нибудь про это объяснить.
«Я ничего тебе не обещаю», -
твердишь, как пономарь строку в стихе,
едва головкой в стороны кивая.
Любимая моя, глухонемая,
фарфоровая девушка Китая,
тень с берегов далёкой Хуанхэ,
прозрачный призрак из английской книжки,
неясный силуэт в обрывках снов…
Дотронешься – а пальцы как ледышки,
обнимешь – тотчас стынет в жилах кровь.
Когда умру – не брата, не сестрицу,
одну тебя оставить жалко на земле.
В углу, на кресле, где свеча дымится,
с отчаяньем в силки попавшей птицы
ты только молча куришь в полумгле,
как пифия, курчавый дым глотая.
Любимая моя, глухонемая,
тем и родная, что чужая мне.
Ты даже руку мне даёшь не просто,
а как на отсечение, терпя
почти что страх и жадность. Успокойся.
Мне ничего не надо от тебя.
Словно щенок – кусачий, глупый, нежный,
хозяйкой купленный от скуки, как пустяк,
и брошенный,
я верен без надежды.
навек, до смерти, молча. просто так