На ольвийском обрыве я грусти
Предаюсь, одинок и тверёз.
Слишком опытны здесь, в захолустье,
И полынно-горьки стрип-гёрлз.
Серебро волны, - не утонешь,
Будто в люльке качает дитя.
Сам себя призовёшь на помощь,
Чтобы выплыть затем шутя,
На прибрежный песок повалиться...
Хочешь - пей, хочешь - байки трави
(Я поверю), валютная жрица,
О святой, бескорыстной любви.
Как я в Ольвию порывался!
(Вечный зов отразишь, Гомер?)
Но чужим здесь навек остался,
Как тот гипсовый пионер.
Мои кони теперь - мустанги...
Чей-то выстрел меня настиг.
Проницаю, гранитный ангел,
Тех, из гипса, младенцев твоих.
Выцветают плакатные речи,
Дремлют боги эпохи былой.
Ветер эллинский, ставя на "нечет",
Их окутал столетнею мглой.
Но за звёздную ночку, за речку,
За вакхической жизни пример
Буду ставить я Господу свечку,
А любить - и богинь, и гетер.
Жаль, что дети нагрянувшей эры
Ритуал сей едва ль сохранят
Там, где гипсовые пионеры
Так прощально, протяжно трубят...
(Из Дмитра КРЕМИНЯ. Авторизованный перевод с украинского)