Исповедь о счастье XXVlll

               
       


                ГЛАВА  XXVIII


                ВСТРЕЧА


       Странный, непонятный, даже смешной, наверное, страх не дает покоя… Уже несколь-
 ко дней, с тех пор как мне позвонила одноклассница, Ирина, (как странно в эти годы- од-
ноклассница) и сказала мне, что скоро будет встреча нашего класса, я не могу спокойно
уснуть.
       Сорок лет прошло со дня нашего выпускного вечера, сорок лет… Я хочу этой встречи
 и боюсь. Я уже далеко не молодой и стройный и все это увидят…А я хочу быть тем, тем
мальчишкой, каким помнят меня! И хоть сознание подсказывает, что все мои друзья уж точно
 не помолодели, подсознание напрочь глушит это понимание, твердит и твердит, что на встрече
 будут все молодые и только я уже не тот…Звоню Ирине: «А ты не знаешь кто будет на встрече?».
 Cердце готово выпрыгнуть из груди и боюсь выдать себя…
«Я знаю кого ты ждешь, но неизвестно еще точно ничего…». Ай, да Ирка! И объяснять-то ничего
 не надо. А мне вдруг становится легче и понимаю
 откуда страх этот…

     Проходит время, звонит Ирина: «Ты точно будешь?»- «Да»- « Лена тоже. Приедет из
Петербурга!». Да успокойся ты, сердечко! Что ж ты так трепыхаешься?
     Встреча в ресторане. Ровно в пятнадцать часов. И хоть ненавижу опаздывать куда бы
то ни было, оттягиваю почему-то вызов такси. Как на приговор звоню в такси. Жду. Еду
за Ириной, как хорошо, что не один я появлюсь перед всеми. Ирка- спасительница!
    
      Приехали, расплатился, выходим из машины, смотрю на часы: ровно 15-00, даже хо-
чешь опоздать, не получается, вот дурной характер…
    
       В толпе взрослых еле узнаваемых, а то и вовсе неузнаваемых одноклассников я сразу
увидел ее, взгляд мой только скользнул по ее лицу и я просто заставил себя отвести глаза
в сторону, но успел заметить как внимательно смотрит она, но  не мог, я не мог поставить ее
 в неудобное положение, хотя был на грани – подойти и целовать, целовать ее руки…Я здоровался
со всеми, что-то говорил,вроде даже шутил, но
даже не видя ее, ощущал каж-
дый миг где она и слышал ее голос- звонкий и грудной одновременно, а поэтому пару раз ответил
кому-то невпопад как поживаю, увидел недоуменные взгляды, рассмеялся глупо и счастливо и

вышел на улицу- несколько наших там уже курили в ожидании
команды- за стол.
    
       Я уже знал. Я знал, что мы будем сидеть рядом, я знал, что ты будешь сидеть слева от меня,
 а  справа моя вечная и надежная подружка – Ирина. Я уже все это знал, даже видел!
       И  не удивился , когда все так и случилось. А всего-то, что я сделал, так это когда уже нужно
было садиться, то, присаживаясь, спросил: «Можно я с тобой рядом?!»-«Да!».
       Милая, как мало мне иногда бывает нужно, только короткое: «Да!».
       Какие умные, добрые лица, какие мудрые глаза у моих, уже опять близких, друзей.
И вдруг начинаю понимать, что детство мое, юность, вернулись и просто дурею от счастья.
Я пьян, я еще не выпив – опьянел и только потом с каждой рюмкой, наоборот, приходило отрезвление…
И грело душу необъяснимое нежное счастье- не я сидел за этим столом, ма-
льчишка, Игорь Лада или Гоша, как звали меня только самые близкие друзья, был здесь …
      
      Первый тост «За встречу!» прошел на ура.  А у меня щемило сердце, мне так не хвата-
ло здесь друга моего – Вовки Семыкина, умер он давно уже…Я боялся омрачить праздник,
но не смог удержаться, встал и попросил выпить не чокаясь вспоминая  тех, кого нет с на-
ми и никогда уже не будет…Я стал перечислять и вдруг с ужасом услышал как меня стали дополнять!
 Господи, как много наших, оказывается, встретились с тобой… Я не испортил праздник, наоборот, мы
 стали еще ближе друг к другу…
      
       А потом каждый вставал и коротко, минуты за три, рассказывал о своей жизни и пили
за его здоровье. Семнадцать человек нас было, семнадцать тостов. Милые мои друзья, как
благодарен я вам , что все выпивали в меру и были лишь самую чуточку навеселе…М ы просто забыли
 о возрасте и не боялись, не стеснялись рассказывать о себе.
      
       И все время, о чем бы ни говорили, тихое спокойное счастье грело мою душу- ты была рядом, снова,
 как много лет назад, плечи наши касались и когда я поворачивался
к тебе, то всегда встречал твой теплый взгляд…Мы говорили с тобой и я совсем не стес-
нялся рассказывать о чувствах мальчишки- Игоря Лада, но вдруг, уловив, что тебе, мне
показалось, не очень удобно, напомнил: «Лен, нам столько лет и мы просто вспоминаем».      
И ты вдруг засмеялась легко и непринужденно, чуть коснулась моей руки : « И правда!».
Милая, я подсказал тебе как быть, я подсказал свободу мыслей, слов, я подсказал тебе как
вести себя чтобы быть честной перед собой…
       Я потихоньку узнавал тебя, сегодняшнюю, незаметные, легкие штрихи твоего харак-
тера рисовали твой образ…Твои короткие замечания по какому-либо поводу, твоя реакция
на то или иное событие, твой негромкий голос заставляющий притихнуть другие голоса,
позволили мне узнать тебя. Судя по всему ты привыкла руководить людьми и характер
твой при этом руководстве жесткий. Представляю себя, тоже не сахар, и тебя, на одном
производстве . Так вот если бы наши интересы как руководителей сталкивались, то это был бы бой быков.
 И где бы был этот добрый мальчик- Игорь Лада? Для меня ведь в рабо-
те нет мужчин и женщин, есть только человек олицетворяющий определенную должность, профессию. Но есть
в тебе что-то, что позволяет думать, - ты сможешь сказать мужчине – ты , только ты и только тебе покоряюсь!
 Но какой же это должен быть мужчина!!!
      Ленка! Я возвел тебя на трон! Не уходи с него!

      Ирка! Предательница! Всем рассказала, что у меня есть книги, чувствую себя просто придурком когда
 девчонки просят привезти, сколько есть, книг из дома и всем подарить и обязательно надписать и объясняют,
что будут этим гордиться. Даже гордиться!
 Игорь, ты дурак? Сам себе это твержу ругая себя за то, что сломался и поехал за оставшимися экзем-
плярами. Вернулся уже с книгами. Игорь, остановись!- «У нас есть писатель!»- Девчонки, что вы городите,
 я пытаюсь объяснить что писатель, это- ПИСАТЕЛЬ! А я, я ж не профи...
Говорю это совсем не рисуясь, ясно понимая что представляю из себя- графоман и только.

     Боже, какая мука была подписывать каждую книжицу…Мне было очень стыдно с умным видом, как настоящий (!),
 что-то подписывать. Невольно вспоминался Жванецкий…

    Я всем писал правду, а тебе я написал голую правду и когда писал , забыл , что я не настоящий писатель и отдавая книжицу, вдруг испугался тебя обидеть своей откровен-

ностью и сказал, что если не нравится- отдам Ирине. Ты ОБИДЕЛАСЬ!!! Ах, какое счастье было глупо оправдываться!  Как хотелось кричать от восторга- ты обиделась!
Ты обиделась, что я вдруг мог отдать мое старое, новое, вечное признание другой…Я оправдывался, я ликовал! Я ликовал! И никто этого не видел и даже ты, думаю, не особенно понимала что происходит в эти несколько секунд… Несколько мгновений, а я, вот уже несколько суток, живу ими…
    
     Когда я только начал писать Исповеди,  каждую принялся распечатывать и файлами-
в папку. Я часто бываю в Питере и всегда свято верил, что когда –нибудь увижу тебя в Питерской толпе, вот тогда я достану из машины свои Исповеди и подарю тебе. Я всегда возил с собой эту папку, удивительную папку- она ведь постоянно пополнялась, увы, те-
перь уже просто возил, теперь она у тебя! Вместе с книжками я привез тебе мои Исповеди и дурею от счастья- опять, в который раз (!), сбылась моя мечта! Лен, впервые в жизни я скажу и не испугаюсь что-то испортить…Я признаюсь тебе в невероятном- рано или позд-
но все мои мечты сбываются! И страшно только одно: какую плату я должен отдать Гос –
поду нашему за это счастье?! А ведь если взглянуть на возраст, то плата (или расплата?) скоро наступит…
   
      И не хочу только чтобы одна мечта сбылась…Наши жизни, Ленка, с тобой состоялись
и не хочу и боюсь что-то менять в твоей и моей жизни… Я так рад, что у тебя все состоя –
лось, я рад за свою семью, а поэтому, думаю, наши близкие поймут нас, когда мы вспоми-
наем юность…А может только я вспоминаю…
   
       Когда наши друзья рассказывали о себе, я вдруг понял, что в отличии от многих я знаю о каждом немало…Так вот почему, оказывается, не отпускает меня юность, кто-то и зачем-то мне уже все рассказал…Ленк, правда, можно пальцем у виска покрутить?
   
      Когда дочка и жена, зная, что я уж точно не фокусник, покрутят в руках колоду карт, загадают одну и когда я ее назову, они уже не удивляются, они хотят только одно почувствовать : чем эта карта теплее остальных? А я откуда знаю!?
   
      Я перестал жене рассказывать что я вижу и что будет… после того , как она сказала: «Игорь, я боюсь тебя!». И я испугался, я испугался, что мои любимые, родные люди
будут бояться меня всю жизнь…Я перестал рассказывать. Жена, видно,  привыкла, что
предсказаний больше не будет, но, все равно, когда трудно, тяжело: «Игорь, что будет?».
А что я могу? Она только видит, когда вдруг вроде в простых ситуациях я начинаю кру-
титься как уж на сковородке, долблю и долблю в одну точку: надо так, надо так, надо так…А она, счастье мое, все сопротивляется, все думает, что она все поступки совершает,
а готовит-то ее решение – кто?
    
      Сегодня, когда ехали с дочкой на дачу, вдруг увидел, не наяву, в мыслях, птицу, растерзанную на дороге…Я гоняю по дорогам нашим от души и не боюсь…Еду и , не всегда, но часто, еще километров за сто вижу…А иногда за минуту до страшного- ногу с газа и еду чуть-чуть, еле-еле…Зубы сжал и ехал не более 100 км в час, перед самой деревней увидел  просто размазанных  по асфальту птиц… Зачем мне все это? Мне так надоело, я не хочу знать что будет, я не хочу предвидеть!!!
     Когда Вовка  Семыкин умер, я просто ждал звонка его жены, я просто ждал и он- прозвенел! А я ведь с Вовкой уж месяцев шесть не созванивался и об операции не знал…
     Я так устал – знать! И когда, Ленка, милая, мы, уже после встречи, говорили с тобой
по телефону и ты: «Бог знает когда встретимся (это о всех нас)…», я закричал тебе: «Нет,
мы договорились через год о встрече, нет, через год!  Мы, Лен, Ленка, мы все вновь встре-
тимся…». Этот разговор слышала моя дочь и ее вопрос потряс меня : «Пап, а почему ты
вдруг заговорил шепотом?». «Пап, ты хочешь заплакать?»-«Тебе показалось, дочка!».
     И не могу понять- я ведь кричал, а дочь- ты говорил шепотом…
     Господи, ну почему ты думаешь, что в эти годы я любую боль вынесу, зачем ты всю
жизнь меня испытываешь? И, главное, для чего? 
    
      Когда я практически от любой еды отказывался в ресторане, ты наверное подумала ка-
кой я привереда, а из друзей, кто-то и подумал, что я уж слишком…(если честно, так я даже знаю кто, это ведь так просто- почувствовать). Я не ел , все пытался превратить в шутку, ну не мог же я сказать, что просто не ем невкусную, испорченную еду- так я мог
всех обидеть, сам не желая того…А как хотелось сказать: «Друзья мои! Я очень вкусно
готовлю. Я умею! У меня завтра отпуск  и я с дочкой буду на даче- приезжайте!». И опять
я просто боялся, что меня не так поймут…Как много в мире условностей и как плохо и
страшно, что мы становимся их рабами…
   
      Сегодня 19.06 2012г. и я понял  что нужно сделать! Звоню другу моему Сергею и приг-лашаю его и жену Татьяну в гости на дачу. В субботу они собрались уезжать , так что вре-
мя еще есть. Я уже предвкушаю  новую встречу с моими одноклассниками. Ну, думаю,
я сумею сделать так, чтобы помнилась эта встреча еще долго…И на душе снова тепло-
Татьяна-то твоя подруга , это они, Серега и Таня, наши одноклассники-друзья женились,
а у нас все мимо…И Сергей меня просто оглушает: «Не могу. У отца завтра день рожде –
ния.». Ну вот, Игорек, получи и не расстраивайся, пора бы и привыкнуть…Так мало за-
думок хороших воплощалось в жизнь…И не все, дурачек, ты можешь предвидеть…

      И вдруг как болью пронзило: я ведь так и не взял твои ладошки в свои руки, а ведь
мечтал, я так мечтал вдохнуть их запах, ощутить их теплое и нежное прикосновение…
Вот так всю жизнь и живет во мне страх причинить другому человеку, хотя бы на миг,
какое –то неудобство, вызвать стеснение, неловкость… Ну почему я всегда забываю о се-
бе??? И лишь потом, вот как сейчас, кусаю локти…Вот и все. И снова между нами сотни
километров. И когда они, вдруг, превратятся  в какие-то несколько сантиметров и когда,
если Господь поможет, я вдохну запах твоих ладоней и скажу: «Здравствуй!»?
 
      И это страх мой и понимание, что все нужно больше мне и , что ж поделать, это я, на
всю жизнь проклятый, терзаюсь мыслями о нас, а ты – просто живешь, не ведая этих мук, не мечтая прикоснуться к ним, этим мукам, так вот именно этот страх позволяет биться
еще за один год и знаю я, что буду жить до тех пор, пока ты, Юность моя- жива! И, верь, еще много-много лет жизни впереди и, кстати, очень даже не грустной…   
    
      Когда,  в десятом классе,  наша классный руководитель,  Евгения Федоровна (мы очень сдружились с ней на почве поэзии и я часто забегал к ней домой, просто так- чаю попить, жили то в одном дворе) сказала, что видит как не только я один смотрю на тебя и ты никому из нас не скажешь: «Да!», я, не ожидавший такого разговора, сразу замкнулся, Евгения Федоровна мягко взяла меня за руку: «Не обижайся, если с кем она и будет, то с тобой, но ты на это можешь положить всю жизнь. А так жить нельзя…».
    Я, как молодой звереныш, вскинулся было, в ответ получил: «Так не только жить нель-
зя, но и нельзя портить жизнь другим людям, особенно любимым!». И вдруг слезы пока-
тились у меня по щекам и не мог сдержать и уже зарыдал, уткнувшись в ладони Евгении
нашей: «Ты очень хороший мальчик. И сильный. Я много лет не видела таких сильных
мальчишек. А девчонки, глупые,  этого совсем не видят, хотя и не все, а ты вот не хочешь этого замечать. И вырастешь таким. Поверь мне.  Мне очень нравится, что ты  не видишь, какой ты красивый. Или просто не обращаешь внимания? Я  боюсь, что не послушаешь меня и натворишь много глупостей. Поверь, вся жизнь впереди и у вас двоих еще будет много радости…». Помолчала и добавила:  «Общей». И опять добавила : «Ты, хоть иногда,
себя жалей…». До этих дней я так и не понял зачем и почему жалеть… 
      
     Я передал не дословно, конечно, этот разговор, так много было всего, но на всю жизнь
запомнил и всегда жил этим и не изменю словам Евгении: «Ты сильный!». Мне пятьдесят
семь лет и я никогда не сломался, как бы ни было трудно,  знал: я – сильный! Но ломая
свою судьбу непокорную я никогда не ломал людей – любимых, нелюбимых-  любых!
       И когда невольно, уже не в силах изменить что- то, причинял боль кому-либо, всегда
покорно подставлял голову- рубите! И все бы снес. Но мне везло- не рубили!
    
      Даже сейчас, именно в эти пятьдесят семь лет, когда свалились на мою голову очеред-
ные , даже не знаю как сказать,- трудности что-ли, я помню- сильный! И не сломает меня
эта жизнь и будет моя семья счастлива и выдержим мы все- я и моя семья.
    
      А впереди ведь еще какой подарок судьбы- через год, Ленка, мои опять будем рядом,
я повернусь к тебе и опять навстречу мне полетит теплый взгляд!  Вот только одну глу-
пость я не повторю: я не позволю себе забыть ПРИКОСНУТЬСЯ к твоей руке! 
    
      Смотрю на часы:    00:00. Улыбаюсь, жду. Наконец: сегодня пятница 22июня 2012 года,
00 час.01 мин..  Сегодня, много лет назад, началась Война! Друзья мои, одноклассники,
если, дай Бог, вас охраняет сейчас тихий и спокойный сон-   пусть так всегда будет!
Счастья Вам, РОДНЫЕ МОИ!

     Всегда Ваш – Игорь Лада.


    22.06.12г.
    00час. 09 мин.