МОСТ(прод.2)
В урологических отделениях – особый запах, сколько бы хлорамина ни тратилось, какие бы лекарства ни изводились, сколько бы ни раскручивали Люську с завязанными глазами, пуская в неведомое,- она безошибочно слепая и глухая по нюху приползла бы израненным щеночком в палату к прооперированной маме. Этот длинный страшный шов фиолетово-бурого цвета во весь бок, оставленный свищ, в который вливали растворы и йод, эта подвешенная бутылочка - коробили во сне и наяву. Мама была мученицей, и то мужество, с которым женщина переносила операции и многочисленные драмы, было поводом преклонения и непреодолимого стыда перед матерью за раздвоение своей личности в борьбе за папу-маму, когда родители стали врагами, и в один год отец утонул, а мать с переменным успехом выкарабкивалась с того света после нескольких операций. Ей оставили одну почку и прогнозы были неутешительными. Потому Смерть словно поселилась внутри маленького существа, уверовавшего, что теперь только один выход - достучаться до небес - так учила « мамина бабушка»- если дочка терпеливо будет молить Бога, если девочка будет с чистой душой, то Бог ее услышит и не отнимет мать. И было очень стыдно, боязно перед Богом, который, конечно же, представлялся с белой бородой и усами, как у новогоднего Деда Мороза, сидящим на облаке, но всё видящим.
Потому у нее не было сомнений в том, что Душа испачкалась, что Бог знает, как она вытащила деньги из внутреннего кармана Папы, чтобы передать их Маме. В сущности, девочка не задумывалась над тем, почему Мама не сама взяла деньги, а попросила дочку сделать это. И Люська с замиранием сердца открыла дверцу шкафа, понимая, что совершает что-то ужасное, хоть и успокаивала себя мыслью, что с ведома Мамы.
Ей казалось, что сейчас на неё выпрыгнет из пиджака черный ангел и унесёт её навсегда в преисподнюю. Преисподнюю - она представляла пропастью, которая проходила через весь земной шар , и грешница должна была провалиться и вылететь в космос на другой стороне , а чего - этого она не могла понять, ощущая с ужасом только одно - падение, от которого захватывало дух и нельзя было продышаться, и кругом шла голова. Давило ощущение огромной кости в глотке, эта кость становилась больше самой девочки, и она, словно ухватившись руками, врастая ногами и постепенно всем существом,- падала вниз, нанизанная на эту странную кость, утяжелявшую её изнутри. И было непонятно - явь это или сон…
Совершив «доброе дело» для семьи, Люська томительно стала ожидать разговора с Папой – несколько дней тянулись мучительно долго. Не спалось – не елось - не гулялось - не мечталось… Однако Папа не подавал никакого вида, по-прежнему беседовал с ней, обсуждал фильмы, книжки и торжественно сообщил, что ночью они будут проявлять плёнку и печатать фотографии - Люська обожала это занятие при красном фонаре, казавшимся сказочным! Папа разрешал пинцетом доставать из раствора фотографии, научил пользоваться глянцевателем, и главное - она сама отсчитывала секунды в проявителе, в закрепителе, сама промывала фотографии. И всё время они шептались, чтобы не было слышно шума в спальню, где спали братья и мама. Раньше всем детям разрешалось делать фотографии вместе, но вечные споры и ссоры послужили поводом установить строгую очередность, где не последнюю роль играли успехи, прилежание и поведение детей намедни события.
И вот Папа, как ни в чем не бывало, объявляет ей, что ночью она будет поощрена и вместе с ним приобщится таинства, когда на чистых листах начнут прорисовываться изображения.
- Разве я заслужила?- Наконец-то она смогла заговорить и посмотреть в глаза Отца –
Я… предала… Я украла у тебя деньги… Накажи меня, пожалуйста…-
Больше ничего не получилось сказать, горло сдавил спазм, из глаз хлынули слёзы, так долго копившиеся внутри и наконец нашедшие выход. Она стояла, руки повисли, всё тело содрогалось, так как уже вошло в привычку плакать тихо, заглатывая обратно ком. Отец сам подошёл к ней, опустился на колени, чтобы уравнять рост, прижал её крепко, как она любила, чтобы дышать – Папой…
- Ты и так уже наказана… И ты всё сама понимаешь… Ты ведь у меня – умная, славная, милая Дочь… Мы с Мамой разобрали это происшествие… И ты постарайся забыть…-
-Нет! Нет! Я никогда этого не забуду – И Люська громко разрыдалась в объятиях Отца….
До беды оставалось совсем немного - и времени, и пространства. Вот - только перейти в очередной раз над пропастью - теперь уже по воображаемому навесному мостику . Там в нескольких местах есть подгнившие досочки, и если на них ступить, они не выдержат тяжести и проломятся. Внутри поселился воспаленный стыд.
Девочка стала фаталисткой – она ясно увидела беду - невместимую, которая, словно линия горизонта, навсегда замаячила перед глазами. И если раньше во сне она постоянно видела красивую цветную радугу, то теперь везде мерещился мост - нескончаемый мост . Его взрывали и восстанавливали, взрывали и восстанавливали, он уходил то в небо, то в воду. А в ушах при абсолютно солнечной погоде то шуршал дождь, то шумело море.
Жизнь перестала тянуться шлейфом событий - начались молниеносные яркие вспышки, вся реальность переместилась в ночь, в сон - до того, как наступало событие, девочка начинала бояться…
Летом, когда утонул Папа, за несколько недель до трагедии Папа стал мерещиться везде - на оконных стёклах, на потолке, на стенах, в облаках, в ночных тенях и силуэтах. Он снился ей каждый день - молча, ничего не говорил - просто везде был рядом.
-Наверное, Папа сдержит своё слово и заберёт меня к себе… И мы пойдём на вершину Ай- Петри, и я увижу настоящее море…- Успокаивала себя девочка, просыпавшаяся в холодном поту…-
С момента последней встречи и расставания Душа ребёнка была не на месте. В ней поселилось сожаление и осуждение мамы, которая не смогла простить…
Люська верила в то, что родители помирятся: Дедушка с Бабушкой специально попросили сноху заехать по дороге из Трускавца с курорта и забрать всех троих детей, которые учились и жили в Луцке, пока мама лечилась. Дедушка вызвал телеграммой своего сына, тоже будучи уверенным, что восторжествует здравый смысл и семья счастливо воссоединится. Но, увы, не просто коса нашла на камень - многочисленные попытки остались неудачными, а одну из сцен, к несчастью, дочь услышала и увидела из своего укромного уголка - все анфиладные двери были нараспашку, девочка вовремя не выказала своего присутствия, а взрослые были слишком перевозбуждены, чтобы ее увидеть.
Отец опустился на колени. Люська задыхалась от волнения, услышав молящий голос:
- Шурочка, только одно слово:» Да»……-
И как безжалостный удар гильотины - « Нет!»………………..
В тот же день дети пошли сфотографироваться в ателье - с Папой - на память. Мама категорически отказалась. Кому принадлежала эта идея - на память - так никто уже впоследствие и не вспомнил. Но это была последняя фотография - с Ним… Её и выслали-то безутешные Дедушка и Бабушка уже после смерти Папы…
Первого апреля - в день шуток – Папа прилетел самолетом в Киев - получилось, что вечером проводил на поезд в Луцке, а утром встретил на киевском перроне. В последний раз родители поругались в купе поезда, уходящего на Кременчуг. И как-то понять свою мать разочарованная дочь смогла только через сорок лет, влюбившись в мужчину, который как избалованный мальчик в детском саду, окруженный девочками, не мог и минуты прожить без всеобщего женского обожания и восторгов.
Но до этого сочувствия маме было сорок страшных лет блуждания по пустыне, когда изнутри разъедала только одна безжалостная мысль, что остался бы жив, если бы простили и вернули в семью….
А в ту жуткую июльскую неделю Люське по несколько раз за ночь снился взрыв кременчугского моста - чёрно-белые кадры мелькали с бешенной скоростью и какое-то время после пробуждения девочка оставалась дальтоником…
Когда их троих увозили из пионерского лагеря в кузове машины, братья всю дорогу пели и смеялись, разговаривали с тётей, а Люська сидела, нахохлившись, сжавшись в комок, и всасывала беду из потяжевшего воздуха - она точно знала, что что-то случилось с Папой! Не просто так являлся он во сне и наяву, не просто так на протяжении последнего года ей постоянно мерещились его шаги, она слышала по ночам звонок и кидалась к двери, она просыпалась и кралась оставить на ночь открытыми двери - мама даже стала забирать ключ, чтобы никто чужой не попал в дом, когда все спят.
Визит тёти в пионерский лагерь не предвещал ничего хорошего, и она даже не пыталась как-то подготовить детей, она просто приехала помочь больной сестре и сама еще находилась в состоянии растерянности.
Мама на костылях встретила их на улице - мальчишки, поцеловавшись, побежали относить вещи в квартиру на втором этаже, а Люська застыла, встретив мамин взгляд.
- Мама, что случилось….-
Дочке был вручен конверт, который дожидался своего часа в кармане халата - адреса отправителя и получателя были написаны красивым почерком Бабушки. Сердце заколотилось… Письмо почему-то было написано зеленой пастой…
« Здравствуйте, дорогие наши внуки…..
Вчера на крымской земле мы похоронили нашего любимого Сына, а вашего, Дети,- Отца, трагически погибшего в море……..»
* * *
И мама, и тётя, и соседи - все открывают рот. Но звук выключен. Всё, что можно еще успеть понять,- это страшный взрыв мозга, и словно тяжёлая голова отрывается от шеи … и катится по черному настилу, и падает вниз… Чёрные брызги превращаются в новые головы – они надуваются пузырями и лопаются, и опять ударяются о воду, образуя новые брызги, трансформирующиеся в её многочисленные разбухшие оторванные головы… Потом наступает тишина. Вообще никого и ничего нет - темно, как в могиле…
(прод. следует) .
на фото - взорванный кременчугский мост,лето 1941года.