Луна зажгла свой свет,
и чёрная женщина
с глазами кошки
вышла из комнаты
тела,
постепенно исчезая
в ступенях деревьев
вокруг,
как солнечная система
просачивается
в полной темноте
песком
сквозь пальцы.
Безвозвратно
лишь вес истомы
и зыбкость губ,
что холодит,
остались.
Казалось, она
летит,
прижав руки
к тёмной кроне
древа.
Как птичье перо,
раскачиваясь то взад,
то вперёд,
летит
вниз.
Обволокся непроглядной тьмой
и в ней повис
месяц.
Сердце бешено заколотилось,
и стало задыхаться.
Выпив воздух остывший
залпом
и жадно, она
резко изогнулась,
чтобы посмотреть
наверх,
и увидеть тёмную массу
гор в небе.
Фонарь
пришлось зажечь,
чтобы не выглядеть
как вор,
зашедший втихомолку
через задний двор
как будто бы
отпить воды.
Но вместо зелёной травы
описывал
вертикальные круги,
принимая благость
полёта.
Наслаждение свободой
вызывало в этот момент грусть,
как радость,
оттого, что мир был создан
безмятежным.
Как бывает грешным
счастье вдруг,
потому что обнаруживаешь
себя совершенно голым.
И даже сооружая юбку
из веток и прутьев,
как спасательный круг,
отвергаешь эту идею,
чувствуя себя смехотворным.
День будет поражён,
пока сообразит,
что ночь таскает за собой
камень на
цепи.
До восхода солнца
оставалось недолго,
и ночной сумрак
по-тихоньку
рассеиваясь
поник,
издали напоминая силуэт
чёрной кошки,
которая
зашла в свою комнату. (...02.07.2012)