(драма)
~
Он сын скрипачки и посла.
Она из бедного квартала.
Ему внимала-вынимала.
И крошек-деточек снесла.
~
Подвышло время, он сказал:
- Манон, не вздумай резать вены,
мне нынче снились перемены,
я отправляюсь на вокзал.
~
Она едва всплеснуть успела,
он - к чемодану и на двор.
Его поджаристое тело
замёл октябырьский костёр.
~
Грешить в подробности не станем,
чем помыкалась, кем жила.
Как и почём сдала цыганам
детей-кровинушек со зла.
~
Её нашли, спустя неделю
с вязальной спицей через рот.
Похоронить себя под елью
в письме просила, кто найдёт.
~
За все труды - четыре франка
зажала мёртвая в горсти.
Цыган и юная цыганка из тех детей пошли расти.
~
Прошло семь лет. Обоз. Кибитка.
В ней двое греются в шинель.
Мерцает лампочка-карбидка.
Разбились табором под ель.
~
Миро и Рада их назвали
в районе в метрику врачи.
Они уснули на привале,
но резко вздрогнули в ночи.
~
Их обнимала ель в охапку.
- Я ваша мама, - им крича.
- Я вам наводку дам на папку, -
мотала веткой сгоряча.
~
Пока вы грызли плод рябины,
кору и кожицы с пуант,
он гнул рабоческие спины
и стал купец-негоциант.
~
Катает сумками по странам.
Тут из Батума на Тифлис
он в шесть проедет караваном.
Я разбужу, поспите, плиз.
~
Рассвет. Купца остановили.
Распёрло ужасом глаза.
Еще вчера он был на вилле,
а тут не знает, что сказать.
~
И сообразно перемене
в текущих планах и судьбе,
он рухнул детям на колени,
моля и плача о себе.
~
Но непреклонны два подростка,
лишившись детства и семьи.
Они его стегали жостка
с шести кнутами до семи.
~
И лишь когда проснулись птицы,
защебетав навеселе,
его нашли проткнутым спицей
с четыре франка на земле.