Ах, как хотелось вокруг все порвать на полосы,
дико рукою - в волосы, их растерзать вдоль щек!
мама не знает, и дважды мне, ровным голосом,
нужно сказать, как все у нас хорошо.
мама - она же девочка, уже меньше девочки,
меньше птенца перед миром неправедным и большим,
ярких закатов июньских бабочки - однодневочки
падали пепла серее на дно души.
-Господи! - с губ. - Помилосердуй, Господи!
не за что ухватиться, руку свою подай!
все забери, но не ту, что на мокрой простыни,
ту, что так горячо любима и молода,
ту, из крови и плоти моей рожденную,
"завтра" чье еще и на крылья не поднялось!
и безразлично работу свою поденную
стрелки в кругу вершили, вращая ось.