Памяти Марии Сергеевны --
матери Василия Макаровича Шукшина
Сын ушёл навсегда...
Мать не может смириться с потерей.
Всё умом понимает,
а внутренним зрением ждёт.
И как в детстве ребёнок,
вновь она в невозможное верит.
И, пока мать жива,
её сын ненаглядный живёт.
Он сейчас при дороге...
Нахлынет, как дождь благодатный,
Долгожданный, желанный,
с ватагой столичных друзей!..
Как в войну, щеголять
будет Вася в фуфаечке ватной,
Снова фильмы снимать
и мальчишке кивнёт: "Поглазей!.."
А давно ли и он
на Федуловку бегал рыбачить?!
И, бывало, она,
истомившись -- беды б не стряслось! --
На Бикет поднималась,
кричала в простор, чуть не плача:
-- Вася!.. Васенька!.. Где ты?
И сердце от страха рвалось.
-- Где же ты, мой дитёнок?!.
А он возвращался довольный:
Он -- мужик, он -- добытчик:
-- Скорей сковородку давай!..
Где же ты, мой дитёнок?!.
Ох, как сердцу тоскливо и больно --
Он в московской земле!..
Привезли бы сюда, на Алтай.
Уж как Сростки любил он,
сюда обещался вернуться,
Говорил:
"Вот ещё Стеньку Разина снимем, и всё! --
Буду книжки писать...",
на Катунь уходил окунуться...
На родной-то земле
ты бы был, мой сыночек, спасён...
Сколько ж тягостных мук
её нежному сердцу досталось:
Потерять двух мужей,
дважды рано остаться вдовой
И познать не мужскую заботу,
а надсаду -- в надрыв и усталость,
Деток к свету поднять!..,
к сыну мёртвому ехать седой...
Материнское сердце
благодарным судьбе оставалось.
На него ведь и слава сыновья
нелёгкою ношей легла.
Мать под славою этой
всемирной, большой
не сломалась
И до смертного часа её обронить не могла.