Они целовались.
Им не было дела,
что я в смертной муке дошла до предела,
что через мгновенье курок будет спущен...
Как сладостна месть!
Как она вездесуща!
Они целовались при всех.
Так умело,
что я это действо прервать не посмела.
Стояла, смотрела, с тоской вспоминала,
как летом вот так же его целовала...
Она не робела, и он не был трусом -
они целовались бесстыдно, со вкусом,
почти непристойно, воинственно даже...
Я их понимаю...
Но я не промажу!