Посвящается… не тебе…
Женщинам, как мотыльки
спутавшим свет и огонь.
Женщинам и мужчинам.
События совпадают с реальными. Имена частично изменены)
“Никогда и ничего ни у кого не проси…»
Михаил Булгаков
«Мастер и Маргарита»
Дракон был старый и слегка облезлый. Он спал в тени скалы, положив пожелтевшую голову на узловатую, когтистую лапу. Кожистые ноздри и уши, в окружении закорузлой отслаивающийся кожи, чутко трепетали, следя за изменениями в окружающем. Он много прожил. НО еще не пришло его время. Время умирать.
Перемены были так мимолетны и легковесны, что Дракон почувствовал присутствие Постороннего слишком поздно.
Человек стоял в двадцати сантиметрах от носа Зверя, чуть ссутулившись под сухим жарким ветром. Низко надвинутый глубокий капюшон бросал густую тень на лицо. Вся его поза, казалось, излучала холодное любопытство. Длинные серебристо-седые пряди, выбившиеся из-под капюшона, как щупальца, тянулись к Зверю, подчиняясь ветру…
Дракон открыл глаза, блеснувшие в свете незаходящего в это время года солнца янтарной глубиной вселенской мудрости, шоколадным лаком удовольствия и сладости, и замер перед броском.
Ведьмак, впервые в жизни заглянул в громадные, блестящие, лучащиеся мудростью и интересом, глаза Дракона. И, не стал перекидываться Зверем. Он протянул руку и погладил длинными трепетными пальцами морду Дракона: крутой умный лоб… прямой, римских очертаний, нос… верхнюю губу – узкую, чуть жестокую и жестокую… нижнюю – пухлую, капризную, сексуальную, обещающую рай…
Изумрудно-серебристые глаза Снегурочки из-под седых волос старухи без страха с надеждой заглянули в самую Душу, почему-то ставшего доверчивым как молодая ящерка, матерого Дракона.
Это мгновение было таким пронзительно болезненным и захватывающе обещающим, что Он и Она замерли обреченные Надеждой…
Все различия перестали быть существенными в их мире потому, что встретились Мужчина и Женщина, предназначенные друг другу Любовью.
Пронзительно зазвенела, раскалываясь, Выжженная земля …
Пронзительно зазвенел впервые за последние четыре месяца заведенный будильник, будто стараясь всеми своими китайскими внутренностями отразить радость востребованности. Так же привычно пронзительно проснулась, ставшая уже обыденной за последние четыре месяца, головная боль, по-хозяйски заполняя медленно ворочающимся щетинистым червяком всю черепную коробку. А говорят, что самая сильная боль – зубная. Ох уж это общественное мнение. Хотя сегодня я воспринимала эту боль как спасение. Спасение от щемящей горечи обычного человеческого предательства. Так легко и в один момент, оказывается, самый любимый, нужный, сексуальный, без слов понятный и понимающий человек, может вычеркнуть тебя из жизни. Как жить вчерашнему дню, разлитому молоку, просыпавшемуся песку?
И уже не важно, что тебя «кинули» на деньги, на фирму, на клиентов, на хлопотную, но сытую жизнь Хозяйки и Бизнес-леди. Как жить тридцати летнему инвалиду второй нетрудоспособной группы, все богатство которого теперь составляет наличие двух детей мужеского пола пяти и десяти лет от роду?
Я медленно открыла глаза, пытаясь найти в мозгах хоть маленький, еще не занятый болью, участок, чтоб понять: КАКОГО…, прости Господи, я завела будильник, если четыре последних месяца, имея кучу какого-то дерьма в анамнезе, веду «растительный» образ жизни.
… и увидел на пути Добрый Молодец указующий Камень на развилке трех Дорог. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что на Камне начертаны всего два слова: «БЕЗ ВАРИАНТОВ»…
Как существовать – дело каждого. Мой выбор – Жить.
Поднялась. Добрела до зеркала. Взглянула.
Из зеркала серыми глазами Снегурочки из-под неровных свалявшихся седых прядей смотрела измученная старуха.
Вот уж дудки. Я не такая.
Универсальный рецепт для женского диагноза депрессия – или морду набить, или шмотку купить. Второе предпочтительней.
Хождение по магазинам поддерживает глубинный женский инстинкт Дианы-охотницы. Завоеванный в процессе борьбы с суматохой, наличием или отсутствием выбора и собственной противоречивостью приз, позволяет, распрямив спину, расправив плечи и слегка прищурив глаза, продемонстрировать всему миру Победительницу. Хорошо-о-о! Только вот «денежный эквивалент» оставляет желать лучшего. Спасибо, хоть, российская косметика всегда была «супер» по шкале безопасности для организма… хотя стойкость… но, зато, цена…
Я, с удовольствием, ковыляла среди километровых полок с краской для волос. Какой стану?: черной роковой женщиной с заметной стервозностью и элегантным хамством… белобрысой дурочкой с наивными хлопающими глазищами, обрамленными неправдоподобной длинны наращенными ресницами… пшеничной селянкой с пышными формами (изрядно «опала» за время болезни, но еще есть за что подержаться, ох, есть)… рыжим солнечным зайчиком с легкой чертинкой и искрящимся обаянием… Тут, как наяву, я увидела глаза, сияющие янтарной глубиной вселенской мудрости и лоснящиеся шоколадным лаком удовольствия и сладости. Господи, мысленно простонала я, а это-то откуда? Да-а-а, контузия не проходит бесследно. Привет, глюк, я тебя не боюсь! Правда, полка со всевозможными оттенками рыжего цвета стала особенно привлекательной. Янтарный – слишком блекло, шоколад – слишком солидно. Буду рыжая! Рыжая как молодая любопытная белка. Хорошо быть серо-седой, никакой, как чистый лист бумаги. Да здравствует ранняя седина, позволяющая сделать себя. Любой? Любой!
По всему центру моей любимой, купеческой и базарной, противоречивой Москвы разбросаны сохранившиеся островки «наследного» покоя и благолепия – монастыри, церкви и звонницы. Веками люди несли в них свою надежду и жажду жизни, свою веру в хорошее… Достаточно однажды зайти и почувствовать, чтобы потом всю оставшуюся жизнь одним только воспоминанием возвращать себе уверенность и спокойствие… Хотя, моя история взаимоотношений с божественным запутана и комична. Как, собственно, и все, что случается со мной.
…
То, что во мне живет Вера, я узнала случайно и банально. Девятиклассница из приличной интеллигентной семьи возвращалась домой позже положенного срока. Надвигалась прогнозируемая домашняя буря. И тут … собственно до сих пор не понятно «из откуда»… во мне родилась молитва: «Матерь Божья, ты же тоже Женщина, помоги мне, помолись Сыну обо мне». Я осознала это, когда поняла, что истово шепчу слова, соизмеряя их темп с «легкой рысью», которой неслась от метро к дому. Почему, откуда? Да, и «женщина» для девственницы понятие относительное. Буря пронеслась задворками мимо, а чистая Вера поселилась в душе «комсомолки, активистки и красавицы».
Это присказка, а теперь...
Креститься по христианским канонам я решила только в двадцать восемь лет. Сейчас уже сложно сказать чего было больше в этом поступке: осознанной необходимости или желания чудом сохранить семью (крестилась я вместе с бывшим мужем). Но, сейчас не об этом.
Стоял теплый июнь девяносто второго. Жизнь была изменчива и непредсказуема как погода. На крестины я пошла «подготовленная». Узнала у «опытных» девчонок на работе: как, где, когда, в чем и сколько. Оказалось – все более чем демократично: в купель не макают, не раздевают, обряд не долгий. Чудо!
До сих пор меня тревожит вопрос: имей я привычку носить летом нижнее белье, что-нибудь изменилось бы? Хотя, знай я все наперед, клянусь, взяла бы большое полотенце и выбрала бы церковь, где боковой предел «герметично» отделяется от остальных помещений.
… Батюшка запаздывал с отпеванием. Следующим на очереди были крестины, и заканчивало напряженный «рабочий день» венчание.
В предвкушении значимого события настроение было приподнятым. Его (настроение) ничуть не омрачал голубой льняной костюм с юбкой «до пят» и простой, но элегантной кофтой. Длинная нижняя рубашка тонкого шелка со строгими прованскими кружевами приятно холодила тело в уже полуденную жару. А жутко дефицитные и дорогие, доставшиеся по большому блату, чешские лодочки на 12-и сантиметровой шпильке, цвета молодого бургундского, с маленькими бантиками сзади делали жизнь просто восхитительной. Большой серый газовый шарф защищал голову от припекающего солнца и мелкого помоечного песка, который настырный ветер, родившийся у берегов возомнившей себя рекой Яузы, таскал туда-сюда в надежде засунуть его кому-нибудь за пазуху.
Нет, я не фетишистка с уклоном в лесбис и нарциссизм. Просто в свете последующих событий…
Наконец нас неприветливо и торопливо пригласили в храм. В группе были еще две тетки, лет пятидесяти; дядька, их ровесник, на костылях и с крестной мамой лет тридцати пяти; я и мой бывший. Батюшка выстроил нас в ряд и предложил приготовиться к обряду. Пока он обиженно-безразлично бубнил вступительное слово о значимости нашего решения и ответственности, появилась возможность оглядеться. Оказалось, что граница между пределом и остальным помещением, будучи от входа глухой стеной с дверью, далее обрывалась, открывая полный обзор всего (как потом выяснилось и всему) храма.
Женская часть сняла кофты. Мужчины обнажили торс и закатали до колен джинсы…
Батюшка приподнял лоснящийся подбородок с рясы и пробурчал: «Раздевайся». Все начали недоуменно оглядываться – указание относилось к женской части строя. Тетки в лифчиках-грациях, смахивающих на кокон египетского фараона, и юбках «три четверти» пятого роста казались даже более одетыми, чем я. Оглядев друг-друга мы уставились вопросительными взглядами на священника…
Тот ткнул в меня пальцем и сказал отчетливо: «Раздевайся». С мыслью «я пришла к Богу и сделаю это», я сняла юбку и осталась в длинной шелковой рубашке на тоненьких лямочках, с отделкой прованскими кружевами на груди и по подолу…
Батюшка ткнул в меня пальцем и сказал отчетливо: «Раздевайся». Решив, что туфельки на 12-и сантиметровой шпильке цвета молодого бургундского каким-то образом не соответствуют моменту, я отважно вышла из них босыми ногами на ледяной каменный пол…
Батюшка ткнул в меня пальцем и сказал отчетливо: «Раздевайся». За спиной священника у алтаря, в предвкушении представления, стала собираться, очумевшая от похмельного ожидания, свадьба…
Батюшка ткнул в меня пальцем и сказал отчетливо: «Раздевайся». «Я пришла к Богу. Если я сейчас уйду, я уже никогда не покрещусь». Ненавидя все и вся, я аккуратно сняла рубашку и предстала пред Богом и людьми как меня создали…
Батюшка изобразил на морде отеческую улыбку, мелкие бусинки его поросячьих глазок масляно заблестели, и сказал: «Обуйся, пол холодный, застынешь».
Глядя на меня даже людям с плохим воображением несложно было бы представить себе Венеру, обувшую чешские лодочки и пришедшую в христианский храм, всю в пене серебристо-пепельных кудрей. Фантасмагория. Театр абсурда… Только еще не время опускать занавес…
Стою я, во всем величии своих 185 сантиметров со шпильками, обрамленная облаком кудрей вокруг головы и плеч, со стыдливой налитой грудью, крутыми бедрами, тонкой талией, длинными ногами, впавшая в абсолютный транс… Тут, по сценарию, надо святой водой омыться. Налита она, святая, в купельку. Вернее, в эдакую серебряную коньячную рюмку для циклопа.
Когда подошла моя очередь, батюшка вновь проявил неожиданную смекалку. И креатив из него попер со страшной силой. Занимаясь «постановкой сцены», он внес предложение (не терпящее возражений): «Ты, милая, обопрись о дно руками, а то, я тебя когда поливать (из ковшика) буду, еще равновесие потеряешь». Я обреченно опустила руки.
Все мое внимание было занято разглядыванием процесса окрашивания святой воды в купели моей кровью из продранных ногтями ладоней. Я так увлеклась одной, особенно упругой и вычурно закрученной струйкой цвета моих ****ских черевичек, что сначала даже не поняла, что восторженный посвист и аплодисменты предназначены мне. Пока служки успокаивали массовку, я оценила всю изощренность ситуации. Дело в том, что очумевшие от жары и похмелья участники свадьбы мужеского полу плотной толпой тусовались у алтаря в прохладе церкви. Я, же, была сориентирована так, что стояла спиной к ним. На прямых ногах «на ширине плеч», руками опершись о дно рюмки на уровне колен… Голая баба, в позе «раком» в храме Божьем, в 1992 году от рождества Христова… Вот это, скажу я вам, зрелище…
Позже батюшка, грозным окриком отогнавший от меня сердобольную приживалку с ветхим полотенчиком, милостиво разрешил одеться, но… только один предмет!…
Реакцию публики на тонкий серебристый шелк, облепивший меня от груди до щиколоток, я уже не помню, т.к. Душа моя заблудила куда-то в дебри…
Как-то все, наконец, закончилось.
При получении свидетельства о факте крестин выяснилось, что быть во Христе с паспортным именем (в местной транскрипции) Фатинья, язычница и развратница не возжелала… Просила наречь согласно святок. Что и было сделано. При чем имя так прижилось, что перекочевало, со временем, во все официальные документы…
Все проходит. Первыми зажили разодранные ладошки. Через пять лет, я снова смогла переступить порог Храма. Судьба свела меня с удивительным человеком – отцом Валерианом Кречецким, при жизни за Старца почитаемым. Молитвы его сына, тоже священника, были услышаны однажды Господом и спасли меня от большой беды, но это совсем другая история…
…
Есть в жизни места, которые надо лишь однажды прочувствовать, чтоб потом, всю оставшуюся жизнь, одним только воспоминанием, возвращать себе уверенность и спокойствие.
Всегда очень любила заходить в уютные маленькие церквухи и категорически не любила монастыри. Хотя один – тот, в котором захоронены мощи святой мученицы Матроны, не любить было невозможно. Он пугал дворовой иконой лика Старицы с портретно выписанными слепыми от рождения глазами, букетами гвоздик с нечетным количеством цветков и длиннющими очередями к раке с мощами. Но, если и есть в Москве место, где исполняются желания, оно здесь.
… остерегайтесь желать, желания сбываться… мысли материальны…
Стоя на коленях перед дворовой иконой, я обливалась слезами и молила только об одном: «Я не могу больше терять!!!» Первыми уходят лучшие, первым исчезает самое дорогое. «Дай мне возможность содержать семью. Пусть в моей жизни всегда будет Михаил».
Если б я только понимала, насколько важна точность формулировок в этой, кажущейся авантюрой, затее… Клянусь, никогда, НИКОГДА, не переступила бы порог монастыря без свидетельства об окончании «разговорных» курсов. Так, с «корочкой» в зубах, и порысила бы просить. Заодно, глядишь, лишнего не наболтала. Да, только, по свидетельству англичан, задним умом все сточные канавы полны. И, как со мной часто случается, не ведая, что творю, я попросила именно о том, о чем и мечтать боялась… как выяснилось… позже…
Для больного лучшие друзья – соседи по палате. Хотелось общения.
Дальше как по писаному… на седьмой день, седьмого ноября пошла в гости (на работу, ну дежурила она) к соседке по больничной койке.
… А что, обычная история: у меня – взрыв, у нее – «пьяная соседка» по коммуналке (остались и такие «условия», зато в самом центре)… подвернувшийся (соседке) под руку телефонный аппарат довоенного образца… раритет, однако… правда, при проведении «эксперимента», выяснилось, что крепость головы Оксаны оставляет желать лучшего (для здоровья)…
Подвязалась она, Оксана, дизайнером в «Тканевом рае», шторы, там, пологи и иже людям ваять. Сидим мы с ней в модерновой (от «модерн») дизайн студии в районе Таганки. Трепимся о своем, о девичьем, и тут… ну, конечно, начальник. Что еще ждать от жизни. Правда, все не так плохо. Оказывается и в «раю» не все есть. «Райские» хозяева начали мебеля воять, а продавать – некому. Работа два через два, двести плюс проценты. Это ж и на «хлеб, на квас», и еще полмесяца на то, что б начать жизнь сначала.
Поговорили мы. А, уже через день и я работала в «Тканевом рае»… директором дизайн-студии. Той самой. Вот так.
На седьмой день, я пошла в монастырь… Ну, нет… Просто поблагодарить Святую… И все реву… И все талдычу как попугай: «Пусть в моей жизни всегда будет Миша, я устала терять».
На седьмой день я гордо встречала «гостей» как хозяйка «рая» в Вавилоне «крупнейшей», «международнейшей» и иже отраслевой выставки.
Через десять минут после открытия к стенду подошел молодой человек, …ну о-о-очень!..., бизнесменистой выделки в сопровождении не то охранника, не то советника, не то управляющего «в возрасте».
Кабы знать заранее… я б заказала на это время фанфары и расстелила Судьбе ковровую дорожку… кабы знать…
Дизайнер, налету определив «птицу не своего полета», через тридцать секунд общения, точным пассом передал «заморского гостя» «райскому» хозяину и генеральному. Хозяин, в свою очередь (по причине спешного ухода «в люди»), виртуозно «перевел стрелки» на меня и Ирину – чего бы директорам не размяться? И началось мое первое «показательное выступление». Я – солирую, Ирина – на подстраховке. «Заморский гость» поперся на бесплатную экскурсию по нашему стенду уже один.
- Посмотрите на этот экспонат… Только мы делаем полностью чехловую…
- А что там внутри?.. (Присел на диван)… О, похоже латы…
- Позвольте я приподниму подушку… Вы так хорошо в этом разбираетесь… А чем вы занимаетесь?
- Да, разным…
- А вот еще новая разработка… Заметно, вы с этим встречались… Вы – мебельщик?
- Да, можно сказать и так… Творчеством больше…
- Познакомьтесь, Ася – директор нашей дизайн-студии… Возможно найдутся темы для сотрудничества…
- Очень приятно… А какие ножки…
- Италия, Китай…
- Я понимаю, как все… Интересное решение…
- Возьмите визитку… Стоит обсудить после выставки…
- Благодарю… А как с поставками…
- … позвольте я допишу вам на визитке мобильный… А вы…
- Да-да… было приятно… до свидания…
Мы недоуменно переглянулись, оставшись одни. Не дуры, профессионалы, пятнадцать минут и… он не представился!
«И что это было?» - не то, спрашивая, не то, размышляя вслух, произнесла Ирина. Меня обуяла задорная ярость. «Засекай. Он представится!» «А, ну его». «Нет, засекай время»… Старт… Время пошло.