где-то шумел вишневый сад,
на дереве Иуда был повешен,
Как оказался здесь висеть, никто не знал,
тем более не верил,
Болтался сакурой-листвой потрепанный и загорелый,
напоминая нам о том, что нет границ у нашего греха,
но есть граница нашей жизни,
Он молча говорил, не я, был договор,
что б в плотнике мессию все узнали,
теперь он бог, а я змея,
несправедливые объятья.