На этом берегу остался каждый третий,
Каждый второй остался под водой,
И каждый первый выживший в последний
На берегу на том врывался в бой.
Как адовый ковчег, понтон болтался,
За нас никто б не дал зуб к десяти,
Комроты признавал – «почти нет шансов»,
Я слышал это самое «почти».
Когда угарная волна понтон накрыла,
Когда кромешная осела пыль,
Вода вокруг взбесилась и завыла,
Я поднял голову и начал плыть.
Я вышел, неожиданный и лёгкий,
Сухие пули лопались в ушах,
Зверь скалился и бил прямой наводкой,
По швам трещала и рвалась душа.
Но невесомому легко летать и драться,
Стелились крики по земле «Ложись!»,
Я шёл по раскаленному пространству
Из пасти смерти в огненную жизнь.
Я бил по вражеским бойцам и командирам,
Сметая дзоты и коверкая ряды
Свинцовой молнией, горячим штрихпунктиром,
Нырял и поднимался из воды.
Гранатами отмечено причастье,
Горели «тигры», с неба падал пепл,
Корёжились и тлели копья свастик,
И красным становился чёрный Днепр.
Только потом, после горючей сотки,
Заныло рассечённое плечо.
Купайтесь, пацаны, смотрите фотки,
Я вот на этой крайний, если чо.