Как бабочка, душа в личинке тела,
страдая, для полёта созревает.
Раз вырвавшись, забудет про пределы
и меры мира скорби, тайну знает.
Чем ближе превращенье, тем яснее:
жизнь гусениц и куколок – пустое.
Но думая о будущем – грустнеет,
хотя грустить о радостном не стоит.
Стрекозы льнут к поверхности подспудно,
неясно помня: «Жизнь была другою...»
Бескрылому паренье недоступно,
крылатому нет места под водою!
Всё новые «личинки» неуклюже
хотят, хотя сквозь воду видеть сложно,
понять, что там за чудо выше кружит.
Законы измененья непреложны.