В святилище лесном, где света звезд не видно
Над лирою своею плачет юный менестрель.
Покинут музой и теперь баллад из уст не слышно
На веки проклят и забыта старая свирель.
Не плачь, не плачь, безродный менестрель
Утри глаза, пусти по струнам тонким, пальцы,
Срывая словно платье, слезы с глаз людей,
Затерянных в житейский играх, интриг и лжи.
Для них нет правд, есть только жажда воли
Их по истертый блеск не слепит давно глаз,
Но закрываешь веки, и отныне, и навеки,
Чтоб более не видеть масок вместо лиц,
Чтоб пред красою не склониться ниц.
Забыть, как выглядят улыбки на живых.
Забыть, сбежав в изгнание добровольно.
В тот новый мир, где нет ни боли, ни обит,
Где выверен порядок в пустыне монохромной.
Где бывший шут сменив колпак, теперь король,
И трон его из камня, и золоченный камень на челе,
Он души падших и пустых сжигает на костре.
Но по весне, когда в земных лесах слышна капель
Он достаёт из ящика ту самую забытую свирель.
Воздушным змеем мелодия скользит средь облаков,
Забытый всеми менестрель вновь запоёт.