1.
Мы жили в вывихнутый век,
Мы в этот век легли костьми,
Он не оставил нас людьми —
Нас, остававшихся в траве,
В снегу, в обломках городских,
В окопной жиже, — навсегда...
Нас, не оставивших следа,
Нас, разлетевшихся в куски,
Нас, отлучённых от любви,
Разбитых, падавших на дно, —
Не жаль. Мне страшно лишь одно —
Он не оставил нас людьми...
2.
Наступали. Шли, сверкая сапогами.
Шли, свергая монументы. Улыбались.
Как в прицел, на свет глядели, не моргая,
И ни разу на курке не дрогнул палец.
И ни разу не поникло наше знамя,
На броне играли солнечные блики...
Шли смеясь. Шли на восток. И перед нами,
Как во сне, качались русские былинки.
Шли, насвистывая песенки и марши.
Не жалели ни бунтующих, ни слабых.
Шли на свет. А лето становилось старше,
Истлевая на задворках нашей славы.
С нами Бог. И значит, если мы жестоки,
То жестокость зачтена как горький опыт.
Наступали на восток. А на востоке
Поднималось солнце — чёрное, как копоть...
3.
Я закрываю глаза — застываю —
Зарываюсь в завесу тьмы.
Последняя, злая, полуживая,
По черепу лупит мысль
Со скоростью очереди пулемётной
И с силой взрывной волны:
— Ты не уйдёшь ни живой, ни мёртвый,
Ты не уйдёшь с войны.
Полностью сломан, дочерна выжжен,
Брошен на белый снег. —
И я закрываю глаза — и вижу
сквозь веки — вижу
сквозь век...