* * *
Я последнее время смотрю с изумленьем в тетрадку:
Кто в ней пишет ночами, ваяет из строк этажи?!
Почерк вроде бы мой. Но, отточенный, ровный и гладкий,
Слог становится злым, и сухим, и всё больше чужим.
Заповедные тропки фантазий кривятся в прямые,
Вдохновения трепет священный сводя к ремеслу,
И словцо шоколадно-фруктовое – «шизофрения» –
Мне всё чаще ласкает взыскательный внутренний слух.
Всё вершится по правилам камня, бумаги и ножниц -
До тех пор, пока сборочных точек не больше, чем три.
Но, позволив натуре своей многогранность и сложность, -
Ожидай революций и прочих тусовок – внутри.
Побеждает - сильнейший. Он может быть мудр и спокоен,
Справедлив, милосерден и щедр… не судя – не судим…
Только все эти прелести - ломаной целки (…флэшки – ц.в.) не стоят
Перед тем, что в итоге он должен остаться один.
И, раз должен, - останется. Пирровой горечи полный,
Стопроцентный триумф зафиксирует Хаос-статист,
Из глубокой насмешливой тьмы наблюдая безмолвно,
Как в давилке души – без малейших попыток спастись -
Погибают поэты, бомжи, алкоголики, гейши, -
Бесполезная, сентиментальная голь и рваньё -
И из воплей и хруста - встаёт одинокий Сильнейший.
И находит тетрадь.
И глядит с изумленьем в неё…